- Покажу им штаб, если они хотят, - сказал Белч, и тяжело уселся прямо на середину крышки люка. На этот раз крышка задрожала более тревожно, и Бев услышала тихий, но зловещий треск одной из опор. Крышка должна была поддерживать куски камуфляжного дерна, положенного на ее верх.., а не еще сто шестьдесят фунтов веса Белча Хаггинса.
Если он не встанет, то свалится прямо нам на колени, - подумала Бев, и начала проникаться истерикой Бена. Она пыталась отогнать ее от себя. Краешком глаза она вдруг увидела, как она выталкивает окошко из петель, чтобы рукой дотянуться и толкнуть Белча Хаггинса в спину, пока он сидел там в подернутом дымкой полуденном свете, бормоча что-то и хихикая. Она зарылась лицом в грудь Бена, чтобы отогнать это желание.
- Шшшш, - прошипел Бен. - Ради Христа, Бев... Тррррах. На этот раз громче.
- Выдержит? - снова спросила она.
- Может быть, если он не будет пердеть, - сказал Бен, и через минуту Белч вывел руладу - громкий и насыщенный звук трубы, который, казалось, длился по меньшей мере три секунды. Ребята прижались друг к другу еще плотнее, сдерживая неистовый смех друг друга. У Беверли так сильно разболелась голова, что она подумала, что ее хватит удар.
Затем, очень отдаленно, они услышали, как Генри зовет Белча.
- Что? - завопил Белч, вставая тяжело и с шумом, от чего еще больше грязи упало на Бена и Беверли. - Что, Генри?
Генри что-то крикнул в ответ, Беверли могла разобрать только слова "берег" и "кусты".
- О'кей! - завопил Белч, и его ноги в последний раз наступили на крышку люка. Раздался финальный трескучий звук, он был намного громче, и кусочки дерева полетели на колени Бев. Она в удивлении собрала их.
- Еще пять минут, - сказал Бен тихим шепотом. - Это все, что потребовалось бы.
- Ты слышал его, когда он пукал? - спросила Беверли, начиная снова хихикать.
- Прямо как третья мировая война, - сказал Бен, тоже начиная смеяться.
Это сняло напряжение, и они дико рассмеялись, стараясь делать это шепотом.
В конце концов, не думая, что она вообще это когда-нибудь скажет (и конечно, не сказала бы, если бы не эта ситуация), Беверли произнесла:
- Спасибо тебе за стихотворение, Бен.
Бен перестал смеяться сразу же и посмотрел на нее серьезно, настороженно. Из заднего кармана он вытащил носовой платок и медленно вытер им лицо.
- Стихотворение?
- Хайку. Хайку на почтовой открытке. Ты послал ее, не помнишь?
- Нет, - сказал Бен. - Я не посылал никакого Хайку. Потому что, если бы такой парень, как я - такой толстяк, как я, - сделал бы нечто подобное, девочка бы наверняка смеялась над ним.
- Я не смеялась. Я подумала, что это прекрасно.
- Я не мог никогда писать ничего прекрасного. Может быть, Билл. Но не я.
- Билл может, - согласилась она. - Но Билл никогда не напишет ничего такого приятного, как это. Можно мне взять твой носовой платок?
Он дал ей носовой платок, и она тщательно вытерла свое лицо.
- Как ты узнала, что это я? - спросил он в конце концов.
- Не знаю, просто узнала, и все.
Горло Бена судорожно вздрагивало. Он посмотрел вниз, на свои руки.
- Я этим ничего не имел в виду. Она посмотрела на него серьезно.
- Ты лучше не думай об этом, - сказала она. - Если ты это сделаешь, это действительно испортит весь день, а я скажу тебе, что он и так катится по наклонной.
Он продолжал смотреть на свои руки и, наконец, сказал голосом, который она с трудом могла расслышать.
- Ну, я имею в виду, что я люблю тебя, Беверли, но я не хочу, чтобы это что-нибудь испортило.
- Не испортит, - сказала она и крепко обняла его. - Мне сейчас очень нужна любовь.
- Но ведь тебе больше нравится Билл.
- Может быть, да, - сказала она, - но это не имеет значения. Если бы мы были взрослыми, может быть, это имело бы значение, немного. Но я вас всех люблю по-своему. Вы мои единственные друзья. И тебя, Бен.
- Спасибо, - сказал он. Он помолчал, борясь с собой, и наконец выговорил. Он даже смог посмотреть на нее, когда он сказал это.
- Я написал это стихотворение.
Они посидели немного, не говоря ни слова. Бев чувствовала себя в безопасности. Защищенной. Образ лица ее отца и нож Генри казались менее живыми и пугающими, когда они вот так близко сидели рядом. Это чувство защищенности трудно было определить, и она и не пыталась, хотя много позже она узнала источник его силы: она была в руках мужчины, который бы умер за нее без колебания. Это было то, что она просто знала: это было в запахе, который шел из пор Бена.
- Остальные шли сюда, - вдруг сказал Бен. - Что, если их поймали?
Она выпрямилась, соображая, что она почти дремала, клевала носом. Она вспомнила, что Билл пригласил Майка Хэнлона домой позавтракать с ним. Ричи собирался идти домой со Стэном и поесть сэндвичей. И Эдди обещал принести снова свою доску "Парчези". Они скоро придут, совершенно не подозревая, что Генри и его дружки в Барренсе.
- Мы должны предупредить их, - сказала Беверли. - Генри гоняется не только за мной.
- Если мы уйдем, и они вернутся...
- Да, но мы, по крайней мере, знаем, что они здесь. А Билл и ребята не знают. Эдди не сможет даже убежать, они сломали ему руку.
- Бог ты мой! - сказал Бен. - Думаю, нам надо рискнуть.
- Да, - она сглотнула и посмотрела на свои часики, в тусклом свете трудно было прочитать время, но она думала, что было немного больше часа. - Бен...
- Что?
- Генри по-настоящему сошел с ума. Он как тот парень в "Школьных джунглях". Он собирался убить меня, а те двое ему помогали.
- О, нет, - сказал Бен. - Генри сумасшедший, но не настолько. Он просто...
- Просто что? - сказала Беверли. Она вспомнила Генри и Патрика на автомобильном кладбище, когда ярко светило солнце. Пустые глаза Генри.
Бен не ответил. Он думал. Вещи менялись, не правда ли? Когда ты участвуешь в этих переменах, тебе их труднее видеть. Ты должен сделать шаг в сторону, чтобы увидеть их.., должен постараться, во всяком случае. Когда ты ходил в школу, ты боялся Генри, но только потому что Генри был больше и потому что он был хулиганом - таким парнем, который обычно хватал первоклассника, по-индейски выворачивал ему руку и отпихивал его, плачущего. И так во всем. Затем он сделал гравировку на животе Бена. Потом была драка камнями, и Генри бросал в головы людям М-80. Одной из таких штуковин можно было бы и убить кого-нибудь. Спокойно можно было убить. Он стал смотреть по-другому - как одержимый, что ли. Казалось, вам всегда нужно было быть с ним начеку, также как вы всегда должны быть начеку с тиграми или ядовитыми змеями, если вы находитесь в джунглях. Но вы к этому привыкаете, настолько привыкаете, что вам это даже не кажется необычным. Но Генри был сумасшедшим, не правда ли? Да. Бен узнал это в тот день, когда школа кончилась, и упрямо отказался верить в это или помнить это. Это было то, что не хотелось помнить и во что не хотелось верить. И вдруг у него в голове возникла мысль - холодная, как октябрьская грязь, мысль настолько сильная, что казалась почти непреложной. Оно использовало Генри. Может быть, других тоже, но Оно использовало их через Генри. И если это правда, тогда она, возможно, права. Это не просто индейские выкручивания или подзатыльники во время уроков к концу учебного дня, пока миссис Дуглас читает книгу у себя за столом, не просто удар на площадке, так что ты падаешь и раздираешь себе коленку. Если Оно его использует, тогда Генри возьмется за нож.