- Ппод нней что-то есть, - сказал Билл, когда Бен погасил спичку.
- Что? - спросил Бен.
- Яя нне ммогу сказать. Похоже на ремень. Тты и Рричи, ппомогите ммне пперевернуть ее.
Они схватились за крышку и поставили ее на ребро, как гигантскую монету. В это время Беверли зажгла спичку, и Бен осторожно поднял сумочку, которая торчала под крышкой люка. Он потянул ее за ремешок. Беверли начала задувать спичку и затем посмотрела в лицо Билла.
- Билл? Что это? В чем дело?
Глаза Билла застыли. Они не могли оторваться от потертой кожаной сумки с длинным ремнем. Вдруг он вспомнил название песни, которая звучала по радио в задней комнате магазина кожгалантереи, когда он купил ее. "Саусалито летние ночи". Это было сверхъестественно, загадочно. У него совершенно пересохло во рту - язык и небо, щеки были гладкими и сухими. Он слышал сверчков, и видел светляков, и обонял густую зеленую тьму, бесконтрольно сгущающуюся вокруг него, и он подумал: Это еще один трюк, еще одна иллюзия, она в Англии, это очередная дешевка, потому что Оно напугано, да. Оно не может быть таким же уверенным, как Оно было, когда вызывало нас всех, и вообще, Билл, успокойся сколько потертых кожаных сумочек на длинных ремнях в мире, как ты думаешь? Миллион? Десять миллионов?
Наверное, больше. Но только одна такая, как эта. Он купил ее для Одры в кожгалантерейном магазине Бербэнка, пока по радио играли "Саусалито летние ночи", по радио в задней комнате.
- Билл! - Рука Беверли лежала на его плече, тряся его. Далеко. Двадцать семь тысяч лье под водой. Как называлась группа, которая пела "Саусалито летние ночи"? Ричи, наверное, знал.
- Я знаю, - сказал Билл холодно прямо в удивленное, испуганное лицо Ричи и улыбнулся. - Это был "Дизель". Не слышу аплодисментов.
- Билл, что случилось? - прошептал Ричи. Билл закричал. Он выхватил спички из рук Беверли, зажег одну и выхватил сумочку из рук Бена.
- Билл, Боже, что...
Он раскрыл молнию сумочки и перевернул ее. То, что выпало, было настолько Одрой, что на мгновение он нечеловеческим усилием воли сдержался, чтобы не закричать опять. Среди "Клонекса", пластинок жвачки и предметов косметики он увидел коробочку мятных таблеток "Алтоид".., и украшенную камнями пудреницу, которую Фрэдди файерстоун подарил ей, когда она согласилась на роль в "Комнате на чердаке".
- Ммоя жжена ттам внизу, - сказал он, упал на колени и начал запихивать назад в сумочку ее вещи. Он пригладил щеткой свои волосы, которых больше не существовало, но он об этом даже не думал.
- Твоя жена? Одра? - Лицо Беверли было крайне удивленным, глаза огромные.
- Ее ссумочка. Ее ввеши.
- О Боже, Билл, - пробормотал Ричи, - этого не может быть, ты же знаешь...
Он нашел кошелек из крокодиловой кожи. Открыл его и держал. Ричи зажег еще одну спичку и смотрел в лицо, которое он видел в полудюжине фильмов, фотография на водительском удостоверении для "Калифорнии" Одры была менее чарующей, но вполне убедительной.
- Но Ггенри мертв, и Виктор, и Бббелч.., так кто же забрал ее? - он встал и посмотрел на них лихорадочно. - Кто забрал ее? Бен положил руку на плечо Билла.
- Я думаю, спустимся лучше вниз и выясним, а? Билл посмотрел на него в прострации, как будто не понимая, кем может быть Бен, и затем его глаза прояснились.
- Дда, - сказал он. - Эдди?
- Билл, извини.
- Ты можешь сспуститься?
- Я однажды уже спускался.
Билл наклонился, и Эдди обхватил правой рукой его шею. Бен и Ричи подсадили его, пока он не обхватил Билла ногами. Когда Билл перенес неуклюже одну ногу через крышку цилиндра, Бен увидел, что глаза у Эдди плотно закрыты.., и какое-то мгновение ему казалось, что он слышит, как самая отвратительная в мире троица продирается через кустарники. Он повернулся, ожидая увидеть, как они трое выходят из тумана, но все, что он услышал, был поднимающийся бриз, который колыхал бамбук в четверти мили отсюда. Никого из их старых врагов не было в живых.
Билл схватил тяжелую бетонную крышку цилиндра и направился вниз, шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Эдди держался за него мертвой хваткой, и Билл едва мог дышать. Ее сумочка. Боже мой, как могла ее сумочка попасть сюда? Не имеет значения. Но если Ты там. Господь, и если Ты внемлешь молитвам, пусть с ней все будет в порядке, не дай ей страдать за то, что Бев и я сделали ночью, или за то, что сделал я однажды летом, когда был ребенком.., и это был клоун? Это Боб Грей похитил ее? Если да, я не знаю, сможет ли даже Бог помочь ей.
- Я боюсь, Билл, - сказал Эдди тонким голоском.
- Я ттоже. - Он наполовину присел, вздрогнув, когда холодная вода поднялась до паха, и опустил Эдди. Они стояли по колено в воде и смотрели, как другие спускаются по лестнице.
Глава 21
ПОД ГОРОДОМ
1
Оно, август 1958
Что-то новое случилось в мире.
В первый раз за все время, что-то новое.
До Вселенной были только две вещи. Одной было Оно Само, а другой была Черепаха. Черепаха была тупым старым существом, которое никогда не выходило из панциря. Оно думало, что, может быть, Черепаха мертва, мертва в течение последних биллионов лет или около того. Даже если этого не было, это было все-таки глупое старое существо, и даже если Черепаха вытошнила всю Вселенную, это не изменило факта ее глупости.
Оно пришло сюда намного позже того, как Черепаха удалилась в свой панцирь, сюда, на Землю, и Оно открыло здесь глубину воображения, которая была почти что новой, почти что имела значение. Это качество воображения сделало пищу очень вкусной. Их разодранная зубами плоть вставала дыбом от экзотических ужасов и сладострастных страхов: им снились ночные чудища и движущаяся грязь; против твоей воли они созерцали бесконечные бездны.
На этой обильной пище Оно существовало в простом цикле - и робу ждаться, чтобы есть, и засыпать, чтобы видеть сны. Оно создало место в Своем собственном воображении и смотрело на это место с любовью из мертвых огоньков, которые были Его глазами. Дерри был Его орудием убийства, жители Дерри - Его овцами. Все продолжалось.
Затем.., эти дети.
Что-то новое.
Впервые за все время.
Конца Оно ворвалось в дом на Нейболт-стрит, имея в виду убить их всех, несколько обеспокоенное тем, что Оно не смогло уже сделать это (и, вероятно, это беспокойство было первой новизной), произошло что-то, что было совершенно неожиданным, о чем даже не думалось, и была боль, огромная, ревущая боль по всей форме, которую Оно приняло, и на одно мгновение был также страх, потому что единственная вещь, которая была общей у него с глупой старой Черепахой и с макрокосмом за пределами ничтожного яйца этого космоса, была как раз эта: все живые существа должны жить законами той формы, в которой они пребывают. Впервые Оно поняло, что, возможно. Его способность изменять Свои формы могла работать против него так же, как и за Него. Раньше никогда не было боли, раньше никогда не было страха; и на какое-то мгновение Оно подумало, что может умереть - о. Его голова была наполнена огромной белой серебряной болью, и Оно ревело и мяукало, и вопило, и, так или иначе, дети убежали.