Когда Генри заметил на улице Майка Хэнлона, мальчикам ничего больше не оставалось, как выйти на дорогу.
- Это ниггер! - сказал он, и глаза у него загорелись, как у ребенка, ожидающего скорого появления Санта-Клауса у рождественской елки.
- Ниггер? - у Белча Хагтинса был озадаченный вид. Он видел Хэнлона только один раз, но его безжизненные глаза сверкнули. - А, да! Ниггер! Пошли за ним. Генри.
Белч рысью бросился за Майком, остальные последовали его примеру, но Генри схватил Белча за руку и осадил назад. У Генри было больше опыта в охоте на Майка Хэнлона, чем у остальных, и он знал, что поймать его не так просто. Этот черномазый мог уйти.
- Он не видит нас. Давайте просто быстро пойдем за ним и постепенно сократим расстояние.
Так и сделали. Сторонний наблюдатель был бы удивлен: пятеро мальчиков были похожи на спортсменов, участвующих в олимпийских соревнованиях по ходьбе. Пузо Лося Садлера подпрыгивало вверх-вниз внутри футболки с надписью "Университет Дерри". По красному лицу Белча катился пот. Но расстояние между ними и Майком уменьшалось - двести ярдов, сто пятьдесят ярдов, сто ярдов.
- Что будем с ним делать, Генри? - тихо спросил Виктор Крисе. В его голосе прозвучало любопытство, но, по правде говоря, Вик был обеспокоен. Через некоторое время он начнет беспокоиться за Генри все больше и больше. Ему было наплевать, что Генри собирался сделать с сыном Хэнлонов: избить его или просто порвать ему рубашку или стащить с него штаны и повесить их на дерево. Но он не был уверен, что у Генри на уме только это. В этом году было несколько неприятных случаев с детьми из начальной школы, про которых Генри обычно говорил "мелкое дерьмо". Генри часто командовал и терроризировал "мелкое дерьмо", и с марта они стали обходить его за версту. Одного из них, четырехглазого сына Тозиеров, Генри с друзьями выслеживали до самого Фриза, но где-то упустили его в тот момент, когда им уже стало казаться, что они схватили его за задницу. Потом, в последний день школьных занятий, сын Хэнскомов...
Но Виктор не любил вспоминать об этом.
Его беспокоила одна простая вещь: Генри мог зайти СЛИШКОМ ДАЛЕКО. Насколько ДАЛЕКО, Виктор даже боялся себе представить.., но сердце подсказывало ему, что на этот вопрос есть только один ответ.
- Мы поймаем его и спустим в угольную яму, - сказал Генри. - Думаю, засунем ему в башмаки по парочке петард и посмотрим, как он умеет танцевать.
- Но не М-80, Генри, правда?
Если Генри собирается сделать что-либо подобное, Виктор высыплет порох. М-80 в туфлях могут прострелить ниггеру ноги, а это - более чем СЛИШКОМ ДАЛЕКО.
- У меня их только четыре штуки, - сказал Генри, не сводя глаз со спины Майка Хэнлона. Теперь расстояние между ними сократилось до семидесяти пяти ярдов, и он тоже заговорил тихо. - Ты думаешь, я выброшу их ради какого-то вонючего ниггера?
- Нет, Генри, конечно, нет.
- Мы просто положим парочку "Блэк Кэтс" в его мокасины, - сказал Генри, потом стащим с него штаны и выбросим одежду в кусты. Пусть прикрывается крапивой.
- И бросим его в уголь, - сказал Белч, и его обычно мутные глаза засверкали. - Да, Генри? А там холодно?
- Холодно, как в могиле, - небрежно сказал Генри, и Виктору это совершенно не понравилось. - Мы вымажем его углем, как я уже однажды вымазал его в грязи, и... - Генри оскалился, обнажив зубы, которые у него начали гнить, когда ему было еще лет двенадцать. - И я ему кое-что скажу. Не думаю, чтобы он слышал, когда я ему это сказал в прошлый раз.
- Что ты скажешь, Генри? - спросил Питер. Питер Гордон был страшно заинтригован и возбужден. Он вырос в одной из "приличных семей" Дерри - они жили на Западном Бродвее - и через два года его пошлют в приготовительную школу в Гротоне, по крайней мере, он так думал тогда, третьего июля. Он был умнее Виктора Крисса, но недостаточно долго водился с ними, чтобы понять, насколько велико разлагающее влияние Генри.
- Увидишь, - сказал Генри. - Теперь все заткнитесь. Мы уже близко.
От Майка их отделяло всего двадцать пять ярдов, и Генри уже открыл рот, чтобы отдать приказ схватить его, когда у Лося Садлера выстрелила первая в этот день петарда. Вечером Лось съел три тарелки печеных бобов, и звук получился почти такой же громкий, как выстрел из пистолета.
Майк обернулся. Генри увидел, как округлились его глаза.
- Хватайте его! - заорал Генри.
Майк застыл на секунду, затем сорвался с места и побежал во весь опор.
6
Неудачники огибали бамбуковые заросли в Барренсе, когда Билл представил, что они в джунглях на сафари. Он часто так представлял, гуляя по этой части Барренса. Высокий белый бамбук мешал разглядеть дорогу. Земля была черная, под ногами хлюпала грязь с дерном, и, чтобы не зачерпнуть грязь в ботинки, детям приходилось перепрыгивать через нее. Лужи со стоячей водой отражали странно унылую радугу. В воздухе стоял тяжелый запах испарений, издаваемый частично свалкой, частично гниющей растительностью.
Недалеко от Кендускеага Билл остановился и обернулся к Ричи.
- Ввпереди тттигр, Тттозиер. Ричи кивнул и обернулся к Беверли:
- Тигр, - выдохнул он.
- Тигр, - сказала она Бену.
- Людоед? - спросил Бен, сдерживая дыхание, чтобы не пыхтеть.
- Весь в крови, - ответила Беверли.
- Тигр-людоед, - прошептал Бен Стэну, и тот передал новость Эдди, худое лицо которого от волнения покрылось румянцем.
Они медленно скрылись в зарослях бамбука. Тигр прошел прямо перед ними, они увидели его очень близко: крупный, наверное, фунтов четыреста, в его движениях чувствовалась грация и сила, шкура переливалась как шелк. Очень близко они увидели его зеленые глаза и пятна крови на морде - кровь воина-пигмея, последней съеденной заживо жертвы.
Бамбук шуршал музыкально и как-то жутковато. Либо это летний ветерок, либо тигр направляется к Олд-Кейп на краю Барренса.
- Ушел, - сказал Билл. Он перевел дыхание и снова вышел на тропинку. Остальные последовали за ним.
Ричи оказался единственным вооруженным мужчиной: он сделал из плотного картона пистолет, а рукоятку обмотал изолентой, чтобы не скользила.