Часть его разума понимала, насколько это бредово: его отец умер, когда Том был только в третьем классе. Ну.., может быть, «умер» было не таким верным словом. Может быть, «покончил жизнь самоубийством» было верней. Ральф Роган сделал себе коктейль из джина и щелока. Можно сказать, отходной коктейль. Тома сделали ответственным за брата и сестер, и он начал получать взбучку, если у них что-то было не так.
Поэтому он не мог убить своего отца.., разве что там, в этом ужасном сне, он держал у шеи отца то, что было похоже на какую-то невинную рукоятку.., только ведь она не была невинной, правда? На конце рукоятки была кнопочка, и если бы он нажал ее, то появилось бы лезвие и вошло отцу прямо в горло. Я не сделаю ничего такого, папа, не беспокойся, -думал его сонный мозг прямо перед тем, как палец нажал на кнопочку и выскочило лезвие. Спящие глаза отца раскрылись и уставились в потолок; рот открылся, и из него вырвался поток булькающей крови. Папа, я не делал этого! -кричал его мозг. – Это кто-то другой...
Он очень хотел проснуться и не мог. Лучшее, что он мог сделать (и оказалось, что это так же плохо), – погрузиться в новый сон. В этом сне он шел по грязи, с трудом вытаскивая ноги, сквозь длинный темный туннель. Яйца его ныли, лицо жгло, потому что оно было исцарапано. С ним были другие, но он мог различить лишь смутные, неясные силуэты. Впрочем, это не имело значения. Что имело значение – так это дети где-то впереди. Им нужно было отплатить. Они нуждались
(в порке)
в наказании.
В странном туннеле ужасно воняло. Вода струилась со стен, отдаваясь эхом. Его башмаки и штаны промокли насквозь. Маленькие говнюки были где-то впереди в этом лабиринте туннелей, и, возможно, они думали, что
(Генри)
что Том и его друзья заблудятся, но над ними подшутили
(ха-ха, над вами над всеми!)
потому что у него был еще один друг, о да, особый друг, и этот друг наметил проход, по которому они должны идти с...
(лунными воздушными шарами)
как бишь их? Ну которые большие и круглые и как-то освещены изнутри, так что они испускают свет, похожий на тот, что таинственно падает от старомодных уличных фонарей. Один из этих шаров плыл и кружился над каждым подземным перекрестком, и на каждом была стрелка, показывающая дорогу в ответвление туннеля, в которое он и
(Виктор и Белч)
его невидимые друзья должны были свернуть. И это был правильный проход; он мог слышать остальных впереди, их шаги с брызгами отдавались эхом, он мог слышать их искаженные голоса. Они становились ближе, догоняли. И когда они догнали... Том посмотрел вниз и увидел, что у него в руке тот же нож.
На мгновение он испугался – это было похоже на один из тех сумасшедших астральных опытов, о которых он читал в бульварных еженедельниках, когда ваша душа оставляет ваше тело и входит в чье-то другое. Он чувствовал свое тело как-то по-другому, как будто он был не Томом, а
(Генри)
кем-то еще, кем-то моложе. Он начал в панике пробиваться из этого сна, и затем какой-то голос заговорил с ним, успокаивающий голос, шепчущий ему в ухо: Не имеет значения, где это, и не имеет значения, кто ты. То, что имеет значение, – это то, что Беверли там, она с ними, мой дорогой друг, и ты знаешь, что? Она делает кое-что гораздо худшее, чем украдкой курит. Ты знаешь, что? Она трахается со своим старым дружком Биллом Денбро! Да, точно! Она и этот заикающийся урод, да, они делают это! Они...
Это ложь! -попытался он крикнуть. – Она бы не осмелилась!
Но он знал, что это не ложь. Она протянула его ремнем по
(ударила меня по)
яйцам и убежала, и теперь она обманывала его, грязная
(девчонка)
маленькая сучка действительно обманула его, и, дорогие друзья, дорогие ближние, она получит порку, всем поркам порку – сначала она, а затем Денбро, ее дружок, пописывающий романы. И с любым, кто попытался бы встать у него на пути, – с ним произойдет то же самое.
Он поспешил вперед, хотя дыхание его уже сбивалось. Впереди он видел еще один светящийся круг, покачивающийся в темноте, – еще один лунный воздушный шар. Он слышал голоса людей впереди, и то, что это были детские голоса, больше не беспокоило его. Это произошло, когда голос сказал: "Не имеет значения, где, когда и кто.Там была Беверли, и, мои дорогие друзья и дорогие ближние..."
– Давайте, ребятки, шевелите жопами, – сказал он, и даже не имело значения, что его голос был не его собственный, а голос какого-то мальчишки.
Затем, когда они приблизились к лунному воздушному шару, он осмотрелся и в первый раз увидел своих спутников. Оба были мертвецы. Один без головы. Лицо другого было разодрано как будто огромным когтем.
– Мы идем так быстро, как можем, Генри, – сказал парень с разодранным лицом, его губы двигались, как два куска, несинхронно, гротескно не совпадая друг с другом, и именно тогда Том разбил сон на части и пришел в себя, находясь на грани какого-то огромного пустого пространства.
Ему пришлось с силой удерживать равновесие, но он вновь потерял его и упал на пол. На полу лежал ковер, но падение все-таки вызвало острую боль в ушибленном колене, и пришлось зажать рот рукой.
Где я? Где я, черт бы все побрал?
Он стал различать слабый, но четкий свет, и на один какой-то страшный момент подумал, что он снова во сне, что это был свет от тех сумасшедших воздушных шаров, от одного из них. Затем он вспомнил, что оставил приоткрытой дверь ванной комнаты, и в ней горела флюоресцентная лампа. Он всегда оставлял свет включенным, когда находился в каком-либо новом месте; это спасало от того, чтобы разбить коленку, если вам надо встать в три часа ночи пописать.
Свет вернул реальность на место. Это был сон, все было каким-то сумасшедшим сном. Он находился в каком-то кабаке. Это Дерри, штат Мэн. Он охотился здесь за своей женой, и в середине ночного кошмара упал с кровати. Это было все; больше ничего.
Это не просто кошмар.
Он подпрыгнул, как будто эти слова были сказаны рядом с его ухом, а не внутри его собственного мозга. Казалось, этот голос не похож на его собственный внутренний – он был холодным, чужим.., но каким-то гипнотическим и доверительным.
Он медленно встал, взял стакан воды со столика рядом с кроватью и выпил. Дрожащими руками взлохматил волосы. Часы на столе показывали десять минут четвертого.
Ложись спать. Подожди до утра, И чужой голос ответил: Но утром кругом будет полно людей, слишком много людей. И кроме того, ты сможешь на этот раз застать их там. На этот раз ты сможешь быть первым.
Там? Он подумал о своем сне: сочащаяся вода, темнота.
Свет внезапно сделался ярче. Он повернул голову, не желая делать это, но и не в состоянии остановиться. У него вырвался стон: к ручке двери в ванную комнату был привязан воздушный шар. Он качался на веревке длиной около трех футов. Шарик мерцал, наполненный призрачным белым светом; он был похож на блуждающий в болоте огонек, сонно плывущий между деревьями, обвешанный серыми нитями мха. На выпуклой поверхности шарика светилась кроваво-красная стрелка.
Она указывала на дверь, ведущую в прихожую.
Не имеет в действительности значения, кто я, -тихо говорил голос, и Том теперь понял, что он раздается не в его голове и не снаружи, он исходит от шарика, из центра, из сердцевины этого странного прекрасного белого света. – Все, что имеет значение, – это то, что я хочу помочь тебе. Том. Я хочу увидеть, как ты ее выпорешь, как ты их всех выпорешь. Они как-то очень часто переходили мне дорогу... Поэтому слушай. Том. Слушай очень внимательно. Теперь все вместе... Следуй за шариком...
Том слушал. Голос из воздушного шара объяснял.
Он объяснил все.
Когда это было сделано, он лопнул моментальной вспышкой света, и Том начал одеваться.