"— Так мы ни к чему не придем, Магнус."
"— А есть предложения?"
Лукавит Хика. Как минимум он выдохнется быстрее. Новую атаку противника я пропускаю практически вплотную, но меня в случае чего подстрахуют барьером, так что нестрашно. Зато для Степана, по сути, на этом все и кончится.
Клинок прошел мимо, а мой кулак впился в горло противника, и этот удар стал решающим в нашей короткой стычке. Далее, не давая противнику опомниться, я схватил его левой рукой и начал попросту крошить правой. Я не выбирал куда бью, просто хотел нанести вред и не дать ему шанса вернуться в строй. Практик четвертого ранга крепок, даже слишком, но все еще человек. Успокоился я лишь в тот момент, когда мой очередной удар не встретил никакого энергетического сопротивления. Степан был еще жив, но, по сути с ним было покончено. Такое не вылечить. И нужно положить конец дуэли. Добив противника, и я осмотрел арену. Зеваки из клуба протрезвели и по большей части смотрели на ситуацию с отвращением. С отвращением ко мне. Впрочем, кого-то порадовала неожиданная смертельная заварушка, но был один человек, который смотрел на меня с ненавистью. С такой сильной ненавистью, болью и страхом во взгляде, что я словно осязал эти эмоции. Это было жутко, но, смотря в глаза Владимира Озерского, я наконец обрел решимость покончить со Степаном, и пока это чувство не погасло, схватив его голову обеими руками, буквально расплавил его череп. Вот и все.
Глава 15
Озерский меня никогда не отпустит, не простит, не отстанет. И тут дело даже не в его сыне, так просто сложилось, и эта мысль позволила мне покончить со Степаном. Возможно, моя жестокость была излишней, но я и не знал, почему так поступил. Были ли это мои чувства или чувства настоящего Магнуса? Есть ли вообще разница?
Как ни странно, из зала арены я ушел живым. Да, я вновь заставил вспыхнуть застывший со смертью отца конфликт. Возможно, имея неясное количество врагов, мне не стоило тормошить того, кто уж точно не станет меня терпеть под одним небом. Поэтому я и старался несильно раздумывать и действовать как можно быстрее, едва увидел морду Степана. Дай я себе волю, так и погряз бы в глупых мыслях. Теперь же жизненные перспективы стали чуточку яснее.
Мать спокойно выслушала новость о горе ее врага и ушла, так и не отреагировав. Вот и попробуй узнать, рада ли она или обеспокоена будущими проблемами. Сестра, в свою очередь, выразила свое беспокойство явно. Все бы ничего, но направлено чувство было на меня, мол, я и так попадаю в передряги с завидной регулярностью. Трудно спорить. Сергей комментировать ситуацию не стал. Разве что усилил надзор надо мной и заперся со своими ближайшими командирами. Видать, обсуждает план будущей войны. Терять родителей, думаю, тяжело. Сколько не проживи с ними и даже проводи их до сотни лет, все равно будет больно. Но говорят, что потеря детей еще больнее. Я нанес удар, от которого не оправляются, и ничем, кроме как войной, мне не ответят. Из тягостных раздумий меня вывели щелчком по носу.
— Сколько раз говорила, что когда ты со мной, то и думать должен обо мне?
Алиса, на чьих коленях я и обосновался, смотрела на меня с нежной улыбкой. Вот уж кто просто выразил согласие со всеми моими действиями без каких-либо "но". И пусть это просто слепая поддержка любимого человека, но она придавала мне сил действовать. Очередной раз поражаюсь тому, как мне с ней повезло.
— Помню, помню. Но ничего поделать со своей дурной привычкой не могу. Мне об этом и так уши прожужжали на всю жизнь.
Знала бы она, что речь идет про мою личную шизофрению, — бросила бы? В психушку? Или решила бы, что подобные особенности только красят дворянина? Какой же бред.
— Нам поговорить надо.
Девушка недовольно на меня посмотрела. Ну да, как будто у меня были шансы застать ее врасплох. Радоваться мне или плакать, что она настолько хорошо меня успела узнать? Или она просто умная. Одно другому, впрочем, не мешает.
— Я сама могу за себя решать, так что пропущу твою просьбу мимо ушей.
— И все же я настаиваю. Кто знает, что он может выкинуть, когда я убил его сына?
Еще и любимчика. Горюющий родитель существо страшное. Так мне кажется. Конечно, шансы того, что Озерский окажется настолько дураком, что навредит семье Ржевских, стремятся к нулю. Но именно что стремятся. Я не могу ставить на что-то настолько ненадежное, как рассудок противника.