Ковбои давай флаер обходить — но тут наконец-то Линский в себя пришел. До этого он только сквозь открытую дверцу на меня таращился — как я со своей парой таможенников разбирался. А теперь дверцу флаера с другой стороны распахнул — и тут же длинной очередью. Только не так, как я ему говорил!
Начал-то он правильно, по ногам, и двух ковбоев срубил. Но третий ковбой бросился наш флаер с другой стороны обходить. Линский на него крутанулся, пулемет навел, и даже стрелять начал. Но пока пулеметом крутил, невольно не в ноги, а в грудь прицелился — что с него возьмешь, со шлепальщика по клавиатуре! А там бронежилет. Тут шанс Линского и иссяк. Третий ковбой его вмиг из своего станнера срезал.
Но тут уже и я до своего «Коготка» добрался.
С первого выстрела ковбою в лицо угодил. Точнехонько в щеку игла вошла. Дернулся ковбой, застыл и завалился, как срубленное дерево.
Парочка таможенников за пультами тоже среагировали — но куда медленнее. Все-таки операторы, почти голубые воротнички, мало с оружием тренировались. Так что до станнеров они успели дотянуться — но не больше. Раньше я их обоих снял.
— Дымок!
Дымок пулей из флаера — и к пульту таможенников.
— Анна?
Но к ней я не бегу. Хоть и очень хочется мне ей помочь на ноги подняться — но нельзя. Не зацепило ее ничем, сама сможет подняться. А вот Линский как манекен из флаера вывалился, прямо лбом об пол треснулся. Хорошо, если голову не разбил. И еще неизвестно, какая в иглах таможенников начинка. У ребят принца даже в городе боевая была, а этим и сам бог велел…
Но все равно несусь к нему и обратно во флаер закидываю.
— Дымок?!
Братишка все в пульте таможенников колупается. Надо вход в туннель разблокировать.
— Есть! — наконец кричит.
— Давай быстрее!
Дымок к флаеру, а в дальней части ангара уже двери распахиваются — и исбисты в боевой броне так и посыпались.
Если бы на минуту раньше успели — все, взяли бы они нас. А так — только иглы из их станнеров по нашей «Гарпии» и побарабанили. Дымок уже за до штурвалов добрался и рванул.
До выхода в туннель на ползвуке, а там сразу на три перешел. Звуковая волна от такого рывка как ударная волна от хорошего взрыва. Да еще в длинном прямом туннеле… Если кто из исбистов и успел таможенный ангар пробежать и к пульту подобраться — все равно его назад сдуло.
А из шлюза вырвались — и Дымок и вовсе до пяти звуков добавил. Быстрее любой пули мы от Москвы помчались. Да только долго такую скорость не удержишь — пульт от разных предупреждений буквально захлебывается. И разноцветными перемигиваниями, и тревожными зуммерами. У нас и перегрев, и давление сумасшедшее. Корпус такую скорость и минуты не выдержит. А до границ Конфедерации не одна тысяча кмов.
Пришлось до четырех сбросить. Это тоже для корпуса не сладко, износ ужасный — но нам бы только до границы Конфедерации добраться! Теперь, когда Дядюшка Сэм перестал на время людей до гроба любить, симы, которые у нас, для Конфедерации ценнее сотни сто первых «Скатов», не то что одной «Гарпии»! Только бы до границы дотянуть, а там уж нас конфедералы обязательно встретят!
Анна нашла аптечку и с Линским разбирается. Господин президент прямо лбом об пол навернулся. Лицо… собственно, от лица-то мало что осталось. Сплошной синяк и кровоподтеки. На неделю-то как минимум с презентабельным видочком расстался. Хорошо, если еще сотрясения нет.
— Анна, — Дымок тревожно лопочет, — он жив?
А Анна пульс на шее у Линского щупает — и бледнеет.
— У него нет пульса… — говорит тихо.
Дымочек осунулся. Но упрямо головой мотает — не хочет верить, что Линский умер.
Хватает Линского за руку и сам проверяет.
И слезы у него на глазах наворачиваются.
— Серж, — бормочет, — он…
— Подбери сопли, Дымок, — говорю. — Руку-то его отпусти. Ему сейчас от твоих признательных пожатий ни жарко ни холодно. Лучше лицом его займись.
— Серж! Как ты можешь! — Дымок заводится. — Он умер! У него нет пульса! Иглы были боевые!
Но уж лучше пусть заводится. Если его сейчас без проблем оставить, обязательно истерика начнется. Такой шок только что пережил… И сами еле спаслись, и пятерых таможенников положили, причем двоих точно насмерть…
Я и сам того и гляди чего-нибудь отколю! Опасность прошла — а непережженного адреналина в крови не мерено. И как-то отвлечься обязательно надо, чтобы с ума не сходить. Уж лучше легкая пикировка!
— Не блажи, Дымочек, — говорю. — Пульс у него есть. Только редкий и слабый.
— Серж, у него нет пульса… Нет… Проверь сам…
— И не собираюсь, — ухмыляюсь. — Ты лучше на оперение игл в его пиджачке глянь, оптимист.
Из груди у Линского десяток игл торчит. И кончики у них желтые. Стандартная маркировка для игл с легким парализатором на четыре минуты.
Вытаскивает Дымок одну иглу с опаской, кончиками пальцев ее держа — никогда игл от станнера не видел, что ли? У них механизм впрыска в самом кончике ударной части. А после попадания они и вовсе безвредны.
— Так он оживет?… — бормочет с надеждой.
— Считай иглы, — говорю.
— Двенадцать.
— Засекай: через семь минут оживет.
Косится Дымок на меня подозрительно. Потом на секундомер на пульте. Наконец начинает Анне помогать Линского в порядок приводить.
Я тоже на секундомер на пульте смотрю…
Дымок, похоже, решил, что все — сбежали мы из Империи. Но ему простительно — он первый раз с симулятором флаеров разбирался в ту ночь, когда мы из Ангарска сбегали. Да и то, только с управлением разбирался…
А я флаеры получше знаю. И потому даже с Линским им не помогаю, а все на гравидетектор да на секундомер кошусь.
Через четыре минуты вслед за нами тяжелые флаеры из московского туннеля так и посыпались. Выпархивают три десятка девяностых «Скатов» — и все за нами.
— Отлетались, Дымочек, — говорю.
Быстро. Слишком быстро исбисты в погоню вышли. Нам бы еще хотя бы пару минут форы… А так — никаких шансов. Не уйдем мы от них.
Дымочек тоже на гравидетектор покосился — и головой качает с умным видом.
— Нет, Серж, — говорит уверенно, — Они не успеют нас перехватить.
— Хорошо уверен, Дымочек? — говорю. — Спорим на твою пайку за первый день заключения?
Набычивается братишка.
— Серж, они нас не догонят! — говорит уверенно. — Считай сам. До границы Конфедерации пять тысяч кмов. Мы идем на четырех звуках и будем на границе через час, и за это время они не успеют нас догнать. А на границе нас встретит один из патрулей конфедералов. Уверен, имперцы не рискнут сунуться на территорию Конфедерации. А даже если и ввяжутся в бой с патрулем, бой задержит их еще на какое-то время. В любом случае, мы успеем добраться до ближайшего города Конфедерации и укрыться там.
— Все верно, Дымочек, — говорю. — Почти.
— Почему — почти? — Дымок хмурится.
— Потому, — говорю, — что до границы Конфедерации мы дойти не успеем. Раньше нас нагонят.
— Не успеют, Серж, — Дымок головой мотает. — Максимум, что они могут выжать из своих машин, это четыре и две десятых звука. Иначе их флаеры развалятся раньше, чем они нас догонят. Но на четырех и двух звуках имперцы не смогут нагнать нас раньше чем за час. А за это время мы успеем добраться до границы Конфедерации.
— Ну-ну, Дымочек… — усмехаюсь. — Жаль тебя разочаровывать, но кто тебе сказал, что они пойдут на четырех и двух? Они пойдут на четырех с половиной. И догонят нас через полчаса.
— Серж, — Дымок говорит спесиво. — Я прекрасно изучил характеристики девяностых «Скатов», еще когда мы были в Ангарске. На четырех с половиной звуках в нижних слоях атмосферы девяностый «Скат» может выдержать не больше пяти минут. Потом его корпус лопнет. Если не веришь, посмотри в справочнике. В базе данных нашей «Гарпии» он есть.