Вместе со старым учителем склоняется он над альбомом, перелистывает страницы.
— Наши…
Иван Григорьевич молча кивает. Молча смотрят они на страницы альбома.
Перед ними фотография класса, того самого 9-го «Б», где учился Андрей. Борис узнает смуглое улыбающееся лицо брата. Вот Валька Бобров. У него сосредоточенно нахмуренные брови: комсорг должен быть серьезным… Захаров, Родин, Лара, Кузя…
— В сорок пятом под Берлином, — тихо говорит Курганов, глядя на фотографию Лары.
Он пристально рассматривает фотоснимок, и глаза его видят другую Лару, но не в шелковой блузке, а в грубой гимнастерке, пилотке, такую, какой он встретил ее на фронте.
Борис смотрит на фотографии и перед ним вместо застывших лиц — живые, виденные в последнем бою.
…Разгоряченный в рукопашной схватке Бобров…
…Вечно улыбающийся Черных…
…Хитроумный, отчаянный Кузя…
…Сосредоточенный, чуточку угрюмый Захаров…
…Наивный Игорек Копалкин…
— Наши… — глухо говорит Иван Григорьевич и вдруг отворачивается.
Так и сидят они, грустные, торжественно-печальные, а вокруг шумит жизнь, бурлит, смеется, танцует, поет, не опаленная железным дыханием войны юность…