Кровь бросилась Аннели в голову. Она схватила кочергу обеими руками, но не ударила: мужчины снова сплелись в клубок. Кто-то из них отшвырнул стул, тот угодил в лампу и разбил ее. Тут в руке у Киприани сверкнул нож с тонким длинным лезвием. Он сверкнул дважды, оставив кровавые полосы на груди Эмори, прежде чем тот успел отскочить. Корсиканец настиг его, изрыгая проклятия и угрозы. Снова в воздухе блеснул нож. Мужчины перешли в коридор, где было темнее. Аннели отбросила кочергу, подбежала к столу, схватила один из пистолетов. Ей пришлось взводить курок большими пальцами обеих рук, так сильно они у нее дрожали. Пистолет ходил ходуном, когда она повернулась к двери, но там ничего не было видно - лишь тени, двигающиеся в темноте.
Охваченная паникой, Аннели дождалась, когда корсиканец снова появится в комнате, закрыла глаза и выстрелила.
Затем бросила дымящийся пистолет и сразу схватила другой, взвела курок, прицелилась, но тут подняла глаза и увидела, как корсиканец выставил вперед руку с четырьмя снесенными пулей пальцами. В следующий миг в дверях появился Эмори. Он схватил Киприани за грудки, поднял в воздух и стал трясти так, что голова у того болталась во все стороны, прежде чем Эмори швырнул его на пол. Корсиканец был без сознания. Эмори, весь в крови, сел на него верхом и стал избивать кулаками. Увидев выражение лица Эмори, Аннели испугалась. В его глазах была жажда крови.
- Хватит! Ты убьешь его!
- Он этого заслуживает.
- Но не так. Не так! Это убийство! Чем же в таком случае ты лучше его?
Эмори еще раз ударил корсиканца и в полном изнеможении свалился на него. Он задыхался от ярости, тело его блестело от крови и пота.
И все-таки Эмори остановился. С большим трудом встал на колени, затем поднялся на ноги. Аннели с пистолетом в дрожащей руке стояла рядом. Он перевел взгляд с Аннели на пистолет и осторожно взял его у нее. Затем привлек ее к себе, и сердце его сжалось от страха за эту хрупкую и такую отважную девушку.
- О чем ты думала. Боже мой? - выдохнул он.
- Я не думала, - всхлипнула она. - Я просто не хотела, чтобы он снова резал тебя.
Он застонал и прижался губами к ее волосам. Киприани не подавал никаких признаков жизни. Из того места на руке, где были отстрелены пальцы, на пол медленно капала кровь.
- Надо его связать, - сказал Эмори, хорошо знавший своего врага. Если не найдется веревки, можно использовать шнуры от штор.
Аннели повернула голову.
- Его рука?..
- Да, - пробормотал он, - ты выстрелила не в ту. Другой рукой он лучше работает. - Он поднял пистолет, нажал на спуск и отстрелил корсиканцу почти все пальцы левой руки.
Аннели почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Она была близка к обмороку.
- А теперь принеси шнуры и сиденье от стула. Аннели молча повиновалась и стала наблюдать за действиями Эмори, который порвал простыню забинтовал корсиканцу простреленные руки и принялся связывать его шнурами. Корсиканец открыл глаза и стал изрыгать проклятия, но Эмори тут же засунул ему в рот кусок простыни, а на голову натянул парчовую наволочку, снятую с сиденья стула. Эмори связал корсиканца таким образом, что при любом движении тот мог задохнуться, и оттащил в самый темный и холодный угол, прислонив к стене.
Вернувшись к камину, он вытер кровь с груди и лица.
- Ты не ранен? - спросила Аннели. Эмори ощупал свои руки, ноги, ребра.
- Он, наверное, промазал. Надеюсь, ты тоже цела и невредима? - Он посмотрел на Аннели.
- Да, конечно, - ответила она и спросила:
- А откуда он узнал, что ты здесь?
- Франческо Киприани мог выследить в угольном шахте ночью черную кошку. Что уж говорить обо мне? - Эмори сплюнул, качая кончиком языка расшатавшийся от удара зуб.
- Нет, я имею в виду.., откуда он узнал, что ты в Торки? Кто мог ему об этом сказать?
- Везде расклеены объявления о моей поимке, обещано вознаграждение. На улицах только об этом и говорит.
- Еще он сказал о каком-то письме...
Эмори потер висок израненными в кровь пальцами.
- Понятия не имею, что за письмо он имел в виду.
- Должно быть, в нем что-то важное, если он тебя пытал и даже намеревался убить из-за него.
- Наверняка это так, просто я не помню. - Эмори махнул рукой.
- Главное, он сказал, что ты не предатель, а наоборот, английский шпион.
- Мало ли что он сказал. Я сам должен в этом удостовериться. - Проведя рукой по волосам, он взял со стола ключ на золотой цепочке, долго смотрел на него, потом сказал:
- Быть может, это ключ от сейфа на борту "Интрепида" и именно там хранится письмо, но где, черт возьми, "Ишрепид"?
Аннели знобило, так что зубы выбивали дробь. Пережитый только что ужас не прошел даром.
- Он упомянул лорда Уэстфорда. - сказала она, потерев руки. - Мой отец знает его, и я... Ну, его сын, Остин, граф Луттон, - выпалила она после некоторого замешательства, - предлагал мне руку и сердце в прошлом году.
- И?..
- Ясно, что я отказала. Он весьма привлекательный, но... Эмори поднял голову.
- Но?..
- Мне он казался слишком беспечным, - прошептала Аннели.
Эмори в ее тоне послышалась ирония, но он не обмолвился об этом ни словом. Он подобрал пистолеты и стал заряжать.
Аннели невольно сравнила графа Луттона и Эмори Олторпа. Сравнение оказалось не в пользу первого.
Граф Луттон увлекался азартными играми и лошадиными скачками, Эмори же сам черт не брат. Таких, как Эмори Олторп, она никогда не встречала, никто не мог с ним сравниться. Жизнь вынуждала его идти на "насилие, чтобы самому выжить, защитить себя. При этом он способен на настоящую страсть и необычайную нежность. А сколько в нем благородства! Настоящего, не напускного.
Он не считается с мнением окружающих. Справедливость для него превыше всего.
Память постепенно возвращалась к нему, и это делало его сильнее, увереннее, спокойнее. Кто знает, будет ли ему нужна Аннели, когда к нему полностью вернется память? Захочет ли он жить так, как жила Аннели до их встречи? Быть может, он снова отправится странствовать и даже любовь к ней не удержит его?
Она сознательно следовала за Эмори, таким свободным, чистым, простым. Рядом с ним она буквально преобразилась, стала смелой, решительной, способной даже взяться за оружие, как это было сегодня, когда возникла угроза. Остались в прошлом те времена, когда другие решали ее судьбу, а она вынуждена была подчиняться.
Аннели подняла глаза на Эмори.
- Прежде всего тебе надо найти свой корабль. Затем поговорить с лордом Уэстфордом, сообщить, что готовится план по спасению Бонапарта.
- Я уже решил ехать в Лондон, - сказал Эмори.
- И что ты там собираешься делать? Войдешь в Вестминстерский дворец и потребуешь аудиенции с лордом Уэстфордом?
- Я еще не думал об этом, - признался он.
- Придется подумать, потому что парламент окружен королевской конной гвардией. Сомневаюсь, что можно подобраться к железной ограде и выкрикнуть приветствие. - Она посмотрела на часы, стоявшие на камине. Их, видимо, давно не заводили. Стрелки не двигались. - Какой сегодня день?
- Понедельник. - Он оторвал взгляд от пистолетов. - Вообще-то уже вторник. А что?
- В эту пятницу состоится бал-маскарад в Карлтон-Хаусе.
- Бал? Несмотря на то что Наполеон Бонапарт на корабле в английском порту, а парламент, окруженный гвардией, решает его участь?
- У леди Шарлотты Каррингтон день рождения. Ей исполнится двадцать один год. Она вдова, наследница приличного состояния, веселая, красивая; в данный момент за ней ухаживает регент. Бал в ее честь состоится, если даже еще одна Испанская армада появится на Ла-Манше. Чтобы не впасть в немилость регента, не говоря уже о немедленном изгнании из общества, там будут все, включая и лорда Уэстфорда. Именно поэтому мама и послала за мной брата.