Брайт повел его в направлении отеля «Черинг-Кросс», причем здесь приходилось идти очень близко, иначе можно было затеряться в толпе. Брайт подошел к стойке и заговорил с клерком. После небольшой паузы и демонстрации визитной карточки ему был передан небольшой пакет. Убрав его в свой дипломат, Брайт резко обернулся и пошел обратно к двери, пройдя буквально в метре от Бантера. Их глаза на секунду встретились, но узнавания во взгляде Брайта не было. Он вернулся на станцию.
Теперь судьба слежки повисла на волоске. Раз Бантера уже один раз заметили, отныне ему ни в коем случае нельзя попадаться на глаза подозреваемому. Сыщик-любитель немного подождал и вышел из отеля как раз вовремя, чтобы увидеть, как Брайт исчезает в подземном переходе, ведущем в метро.
В этот момент Бантер бы много отдал за свой потрепанный котелок. Но он старался как мог — быстро сменил кепку на шляпу и прямо на бегу натянул на себя плащ. Необязательно перечислять все станции и переходы, на которых они побывали в течение следующего часа. В корне концов оба оказались на Пикадилли, откуда отправились в сторону Корнер-Хаус, разумеется, на такси.
Здание Корнер-Хаус насчитывало три этажа, и на каждый можно было попасть через два выхода. Но садиться в тот же лифт, что Брайт, — значит раскрыть себя. Бантер стоял и наблюдал за поднимающимся лифтом, как растерянный кот наблюдает за исчезающей в своей норке мышью.
Некоторое время сыщик-любитель оставался на первом этаже, внимательно наблюдая за всеми лифтами, но через десять минут пришел к выводу, что Брайт решил подкрепиться. Поэтому он направился к ближайшей лестнице и поднялся наверх. В это время вниз прошел лифт, и Бантер испытал прилив ужаса, когда подумал, что в нем может спускаться его жертва. Что ж, делать нечего, ему придется выбирать. Он поднялся на второй этаж и начал лавировать между столиками.
Вид растерянного человека, ищущего себе столик, никого в Корнер-Хаус не удивлял, поэтому на Бантера не обращали внимания. Тот тем временем выяснил, что Брайта в этом зале нет. Через дальнюю дверь он вышел, сообщив по дороге официанту, интересующемуся тем, обслужили ли уже его, что ищет друга, и поднялся на третий этаж.
Этот зал ничем не отличался от предыдущего, только вместо мужского оркестра в вечерних костюмах здесь играл женский оркестр в голубых платьях. Бантер протискивался сквозь толпу, пока, наконец, с облегчением не увидел знакомую рыжую шевелюру и сгорбленные плечи. Брайт был здесь, он сидел за столиком рядом с тремя пожилыми дамами и спокойно ел отбивную.
Бантер безнадежно огляделся по сторонам. Сначала найти себе место поблизости не представлялось возможным, но потом он заметил девушку, поправлявшую волосы и макияж и явно собиравшуюся уходить. Усевшись за столик, Бантер заказал чашечку кофе, тем более что Брайт, к счастью, никуда не спешил. На всякий случай Бантер попросил, чтобы ему сразу принесли счет, и спокойно развернул свою газету.
После, как казалось нашему преследователю, нескончаемой задержки Брайт закончил обед, попросил счет и поднялся с места. Бантер едва-едва успел увидеть, как рыжая голова исчезает в лестничном пролете. В этот счастливый момент подошел лифт, поэтому нашему сыщику даже удалось попасть на нужный этаж раньше своей добычи. Через несколько минут протискивания сквозь толпу они оказались в кинотеатре и купили в кассе билеты на ближайший сеанс.
Брайт занял место в третьем ряду. Бантер, объяснив слегка удивленному служителю, что не хочет сидеть близко к экрану, пристроился в паре рядов от Брайта. Теперь он снова мог вздохнуть свободно. Ему прекрасно было видно голову Брайта, озаренную светом, исходящим от экрана. Не обращая никакого внимания на разыгрывающуюся перед его глазами драму о Любви и Страсти, от первого непонимания до последнего волшебного поцелуя, Бантер так напряженно наблюдал за этой головой, что у него по щекам потекли слезы.
Фильм приближался к завершению. Зажегся свет. Вдруг Брайт резко встал и двинулся к проходу между рядами. Бантер собрался было уже последовать за ним, но Брайт, вместо того чтобы пройти к ближайшему выходу, миновал занавешенную арку, над которой красовалась табличка «Джентльмены».