— Единственное более-менее разумное предположение, которое приходит мне в голову, — сказал Уимзи, — что Алексис собиралась бежать куда-то, где английские банкноты не в ходу. Но я с трудом могу придумать такую страну. Центральная Азия?
— Возможно, дело не в этом, мой лорд. Судя по тому, что он сжег все свои бумаги пред выходом из дома, он не собирался оставлять после себя никаких следов, никакого намека на то, куда он направляется. А за английскими банкнотами довольно легко проследить. Ему бы пришлось ими расплачиваться, а отследить банкноту по номеру — в этом нет ничего сложного. Я думаю, Алексис собирался уехать и взял золото потому, что это единственная форма денег, которая принимается везде и за которой невозможно проследить.
— Действительно. Я думаю, вы правы, инспектор. Но вы понимаете, я надеюсь, что тогда теория с самоубийством не выдерживает никакой критики?
— Да, кажется, похоже на то, — признал мистер Ампелти. — Хотя, конечно, золото могло пойти на расплату с кем-то в этой стране. Представьте-ка на секунду, что Алексиса шантажировал кто-то, кто сам хотел уехать. Мало ли по каким причинам тому человеку понадобилось золото, возможно, именно по тем, о которых мы только что говорили, и он заставил Алексиса проделать всю работу, чтобы самому не светиться. Алексис расплачивается, а потом с горя перерезает себе горло.
— Вы очень изобретательны, — заметил Уимзи. — Но я по-прежнему придерживаюсь своей версии. Хотя если это действительно убийство, то оно выглядит таким продуманным, что нам даже не за что зацепиться. Только за бритву. Послушайте, инспектор, мне тут пришла в голову идея по поводу этой бритвы, и я хочу продолжить расследование, если позволите. Наша единственная надежда отыскать убийцу, если таковой вообще имеется, на то, что он перехитрил сам себя.
Питер отодвинул стаканы и прошептал что-то на ухо инспектору.
— В этом что-то есть, — согласился мистер Ампелти. — Не вижу причин, почему бы не попробовать. Вы лучше уточните у начальника, но не думаю, что он будет возражать, вы в любом случае поможете делу. Так что, скажу я вам, дерзайте. Почему бы нам прямо сейчас не отправиться в участок и не разобраться с этим?
В участке Уимзи и инспектор обнаружили не только начальника полиции, но и пожилого джентльмена в рыбацком плаще и сапогах, который всем своим видом выражал страдание и негодование.
— Разве нормальный человек не может плавать на своей лодке там, где хочет, и тогда, когда хочет? Море для всех открыто, разве не так?
— Конечно, это так, Поллок. Но если вы не задумывали ничего противозаконного, откуда тогда такой тон? Вы же не отрицаете, что были там в это время? Фредди Бэйнс утверждает, что видел вас.
— Чертовы Бэйнсы! — пробурчал Поллок. — Мерзкие, подглядывающие, везде сующие нос… Какое им дело до того, где я был?
— Ладно, будем считать, что вы признались. Во сколько вы добрались до Утюга?
— Спросите у Фредди Бэйнса, пусть он вам расскажет. Он любит поделиться информацией.
— Да забудьте о Бэйнсе! Вы скажите мне, во сколько это было?
— Полиция тут, полиция там — никакой свободы в проклятой стране. Я имею или не имею право находиться там, где хочу? Отвечайте!
— Послушайте, Поллок. Мы просто хотим получить кое-какую информацию. Если вам нечего скрывать, почему бы не ответить на простые вопросы?
— А что вам надо знать? Был ли я у Утюга в четверг? Ну да, был. И что?
— Вы приплыли туда из дома, я полагаю?
— Да, если уж вам так приспичило это знать. Что в этом плохого?
— Ничего. Во сколько вы отплыли?
— Около часу. Может, позже, может, раньше. Примерно так.
— И к Утюгу вы добрались часам к двум.
— Да, и что в этом плохого?
— Вы видели кого-нибудь на берегу?
— Да, видел.
— Видели?
— Да. У меня есть глаза, знаете ли.
— Было бы неплохо, если бы у вас еще обнаружилась хоть капелька вежливости. Где вы видели человека?
— На пляже возле Утюга. Около двух.
— Вы были достаточно близко, чтобы разглядеть, кто это?
— Нет. И я не пойду в ваш чертов суд, и не буду клясться на Библии, и вы можете запихнуть это в свою трубку и выкурить, мистер самодовольный начальник.
— Так что же вы видели?
— Я видел какую-то бабу, которая скакала по пляжу, как будто у нее не все дома. Она бежала, потом останавливалась и тыкала в песок, потом снова бежала. Вот что я видел.
— Я скажу об этом мисс Вэйн, — сообщил Уимзи инспектору, — с ее чувством юмора, ей это понравится.