«— Знаешь, Бетти, я боюсь, что ты примешь меня за обычного идиота.
— Но я вовсе не считаю тебя идиотом, ты, идиот».
Интересно, читателям это покажется забавным? Гарриет в этом сомневалась. Что ж, лучше продолжать. Теперь девушка должна сказать что-нибудь подбадривающее, иначе этот болван никогда не скажет, чего хочет.
«— Я думаю, это просто прекрасно, что ты так помогаешь мне».
Ну вот, она сидит и навязывает несчастной девушке массу благодарности. Ладно, все равно Бетти и Джек два ханжи, потому что они оба прекрасно знают, что на самом деле за них всю работу выполняет Роберт Тэмплтон. Тем не менее.
«— Я бы все, что угодно, сделал для тебя… Бетти!
— Да, Джек?
— Бетти… дорогая… думаю, ты, возможно, не могла бы…»
Гарриет пришла к выводу что нет, не могла, невозможно. Она сняла телефонную трубку и продиктовала короткую телеграмму своему несчастному агенту.
«Скажите Бутлу, что я категорически отказываюсь писать о любви.
Вэйн».
После этого ей стало лучше, но сочинять дальше представлялось невозможным. Чем бы ей заняться? Она снова подняла трубку и позвонила в офис управляющего отелем. Возможно ли связаться с мистером Антуаном?
Видимо, управляющий уже привык к тому, что его клиенты требуют связать их с мистером Антуаном. Ей дали нужный номер. Может ли мистер Антуан познакомить мисс Вэйн с мисс Лейлой Гарланд и мистером да Сото? Конечно. Нет ничего проще. Мистер да Сото сегодня утром дает концерт в «Уинтер-Гарден», он как раз вот-вот подойдет к концу. Мисс Гарланд, вероятно, присоединится к нему во время ленча. В любом случае Антуан немедленно этим займется и, если мисс Вэйн захочет, перезвонит ей и будет лично сопровождать леди в «Уинтер-Гарден». Так мило со стороны мистера Антуана. Нет, наоборот, это он должен быть польщен. Тогда минут через сорок? Parfaitement (замечательно).
— Скажите, мистер Антуан, — обратилась Гарриет к своему спутнику, когда их такси проезжало эспланаду, — вы человек с большим опытом, любовь, по вашему мнению, это самая важная вещь в жизни?
— Любовь — это действительно крайне важно, мадемуазель, но важнее всего? Нет.
— А что важнее всего?
— Мадемуазель, я вам скажу, что иметь здоровый дух в здоровом теле — это, несомненно, величайший подарок милостивого Бога, и когда я вижу, как многие люди с сильными телами и чистой кровью разрушают свои мозги с помощью наркотиков, алкоголя и прочего, это выводит меня из себя. Пусть оставят это тем несчастным, которым уже ничем нельзя помочь, для которых жизнь и так безнадежна.
Гарриет не знала, что и ответить, эти слова показались ей такими личными, от них веяло скрытой болью, трагедией. К счастью, Антуан не дожидался ее ответа:
— L'amour (любовь)! Все эти дамы, они приходят, танцуют, развлекаются, хотят любить и думают, что это и есть счастье. И они рассказывают мне — мне! — о своих проблемах, хотя на самом деле у них нет никаких проблем, кроме того, что они глупы, ленивы и самовлюбленны. Их мужья им неверны, их любовники сбегают, и что они говорят? Разве они скажут: «У меня есть две руки, две ноги и все мои способности, я сама построю свою жизнь? Нет. Они ноют: «Дайте мне кокаин, дайте мне коктейль, дайте мне острых ощущений, дайте мне моего жиголо, дайте мне L'amо-о-ur!» Как mouton (баран), блеющий посреди поля. Если бы они только знали!
Гарриет рассмеялась:
— Вы правы, мистер Антуан. Я тоже не верю, что l'amour так уж и важна, в конце концов.
— Вы должны меня понять, — продолжил Антуан, который, как и большинство французских мужчин, был чрезвычайно серьезным человеком, чтящим семейные ценности. — Я не говорю, что любовь не имеет значения. Это нормально — влюбиться и выйти замуж за приятного джентльмена, который подарит вам прекрасных, здоровых детей. Этот лорд Питер Уимзи, par example (например), несомненно, настоящий джентльмен…
— О, о нем не думайте! — резко перебила Гарриет. — Я имела в виду вовсе не его, а Пола Алексиса и тех людей, с которыми мы собираемся встретиться.
— A! C'est different (Это другое дело). Мадемуазель, я думаю, вы отлично представляете себе разницу между любовью, которая важна, и любовью, которая не важна. Но вы должны помнить, что бывает и важная любовь к неважной персоне. И еще не забывайте, что, если люди больны, физически или духовно, никакой любви не надо, чтобы заставить их совершать безумные поступки. Если мне и придет в голову идея покончить с собой, это случится от скуки, отвращения, головной боли или резей в животе или из-за того, что я больше не смогу оставаться на первых ролях и не захочу отходить на третий план.