— Вы мне верите? — удивилась она, вскинув взгляд. — Что письмо писала не Джеральдин?
— Я верю в вероятность. И не верю в совпадения. Вероятность того, что мисс Фоули живой и невредимой добралась до отеля на побережье и получила работу, предварительно похитив у Эзры деньги, крайне мала. Значит, письмо — ложь.
— Но кто его написал? — пробормотала Эвелин. — Я подумала сперва на этого ужасного мужчину... но зачем бы ему в таком случае приходить к матери Джеральдин?
— Удостовериться, что письмо дошло до адресата? — я пожал плечами. — Вычеркивать его из списка подозреваемых преждевременно.
— И все же, — девица вновь подняла на меня свои невыносимо синие глаза. — Откуда его знаетевы?Что вас связывает с бандитом и преступником?
— А это, миледи, не ваше дело.
Разговаривая, мы стояли на улице рядом с экипажем. Прохожие обходили нас с двух сторон, и изредка я слышал их брань.
Впрочем, они были правы. Пора убираться из этого места.
— Прошу вас, — я открыл дверцу экипажа и посмотрел на Эвелин.
Мой ответ ее задел. Кажется, даже обидел. На щеках выступили гневные пятна румянца, длинные ресницы дрожали, и она часто моргали.
Я не испытывал раскаяния. Для всех будет лучше, если она станет держаться от моих дел подальше.
Похоже, внеочередного посещения клуба мне не миновать. Обычно я ходил в него не чаще раза в неделю. А в этом месяце из-за загруженности пропускал уже трижды, даже следы полностью успели дойти.
А сегодня ночь с пятницы на субботу, отличный шанс. Гостей будет множество. Кто-то обязательно что-то слышал, что-то узнал про пропавшую работницу. И причастность к этому Эзры.
Я повел плечами, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Мышцы напряглись и отозвались тупой болью. Кажется, с прошлого раза не до конца зажило...
Что же. Придется перетерпеть, расследование терпеть не будет.
— Что вы намерены делать дальше? — спросила Эвелин, когда мы покинули экипаж и остановились возле кованных ворот, которые окружали особняк.
— Продолжу искать вашу подругу, — сказал я беспристрастно.
Я не собирался ее втягивать. Не собирался делиться ходом расследования и посвящать в свои дела. Она былахорошейдевочкой.
Пусть ее и остается.
— Доброго дня, миледи, — я кивнул ей и широким шагом направился к дому.
Если я ночью намерен совершить вылазку в клуб Эзры, то не мешало бы побыстрее закончить все дела и вздремнуть вечером. Силы мне понадобятся.
Глава 8
Остаток дня я провел, закрывшись в кабинете. Других нежданных визитов не случилось, и потому я успел все, что хотел: ответил на письма, закончил разбирать бумаги по старым делам, еще раз пробежался по записям в отношении Джеральдин.
Завтра нужно будет навестить Эвана. Когда в день пожара мы встретились с ним в Корпусе жандармов, друг сказал, что нашел кое-что занятное в архиве по другим девушкам, пропавшим без вести. Обещал собрать для меня документы как раз к субботе.
Как и собирался, я немного вздремнул перед бессонной ночью, а в десять вечера выпил крепкого кофе и начал собираться в клуб. Вытянул из шкафа простой черный сюртук и надел сорочку из плотной, грубоватой ткани. Застегивая жилет, мельком оценил материал: крепкий, не жалко, если придется упасть или получить удар. Обул тяжелые кожаные ботинки — в них не поскользнусь в «клетке». Отдельно взял с собой стопку плотных бинтов: беречь костяшки. Негоже частному детективу расхаживать с разбитыми руками.
Ночь обещала быть долгой, а, возможно, и кровавой. Меня ждет гул кулаков, едкий запах табачного дыма и пульсирующее напряжение подпольного боя.
Из экипажа, который я поймал далеко от своего особняка, я вышел также за несколько переулков до цели, чтобы не привлекать внимания. Улицы были слабо освещены, и под ногами хлюпала грязь. Стоило распахнуть дверь и шагнуть внутрь, как запах дешевого спиртного окутал меня плотным туманом.
— Какими судьбами, Беркли? — стоявший на входе Коул усмехнулся. — Не твой же день сегодня, — оскалился он.
— Я сделал исключение.
— Скажу Эзре! — крикнул он мне уже в спину. — Может, выйдет против тебя.
Я бы на его месте не стал.
Клетка для боев находилась в самом центре подвального зала, и вокруг нее уже толпились люди. Каждый раз, когда я входил в этот полутемный клуб, я чувствовал, как внутри меня загорается что-то первобытное.
Я давно перестал спрашивать себя, отчего продолжаю приходить. Казалось бы, я стал графом. Обладал всем, чего только мог желать: положением в обществе, богатством, влиянием. Но за этой внешней респектабельностью оставалась непонятная пустота, которую я не мог ничем заполнить. Кроме яростного ритма кулаков и ревущей толпы. Может, именно боль дает мне ощутить, что я еще жив и способен сам выбирать свою судьбу?..