Я не был плохим фехтовальщиком. Но он был быстрее. Опытнее. Он знал, что делает. Я едва успел парировать его удары, когда почувствовал, как холодное лезвие вошло в мою плоть, кровь хлынула на рубашку.
Я даже сейчас помню эту вспышку боли. На боку остался шрам. Напоминание на всю жизнь.
Дуэль можно было считать законченной, ведь сражались обычно до первой крови. Но моему противнику этого показалось недостаточно. Он усмехнулся и вновь на меня налетел. Еще тогда, когда я толком ничего не соображал и лишь смотрел на хлеставшую из раны кровь.
В тот самый момент вмешался герцог Невилл.
До нашего выпуска из академии оставалась пара месяцев, и он, возглавляя королевскую юстицию, прибыл с визитом, чтобы отобрать лучших из лучших для службы в жандармерии. Тогда это было невероятно почетно. Тогда этим гордились. До того, как Лордом-канцлером сделался другой человек...
И прежде чем мой соперник вновь успел поднять клинок, раздался резкий, властный голос герцога Норфолка: «Довольно».
Он вышел из тени, словно был там с самого начала. Я не знаю, сколько он стоял и наблюдал. Я не знаю, почему не вмешался раньше. Но я знаю одно – когда он сделал шаг вперед, тот дерзкий мальчишка, который собирался налететь на меня, уже раннего, стал белее снега.
Потом я понял, что герцог знал его отца. Что за участие сына в тайной дуэли да еще и с нарушением незыблемых постулатов Кодекса его лорда-папашу могли лишить занимаемой должности.
Мы замерли, когда герцог Невилл показался в той рощице. Мой противник начал оправдываться еще до того, как тот что-либо сказал.
Рана кровоточила, и я попытался ее зажать, а затем опустился на одно колено, потому что резко начала кружиться голова.
Герцог же подошел ко мне и спросил, могу ли я встать. И когда я кивнул, он ничего больше не сказал. Просто отвернулся и ушел. А я пошел за ним.
Осмелевший лорденыш кричал ему в спину, что это частное дело и что он был в своем праве, ведь я ударил его первым.
Герцогу Невиллу было наплевать. Он даже со мной больше не заговаривал, ни о чем не спрашивал.
Но если бы не он, я мог бы умереть той ночью. Или, что хуже, меня могли бы выдворить из академии с позором. А если бы я умер во время дуэли, то в корпусе это замяли бы. Никто не стал бы настаивать на официальном расследовании — списали на несчастный случай. Ведь убийцей был бы сын лорда...
Меньше, чем через год, герцога Невилла казнили за государственную измену. А еще через пятнадцать лет его дочь пришла в мой кабинет с просьбой отыскать ее исчезнувшую подругу...
Снаружи уже сгустились сумерки, когда я вынырнул из своих мрачных воспоминаний. Мэтью давно ушел, и я остался один.
Я выпрямился и растер ладонями глаза, прогоняя сонливость и усталость. Взгляд зацепился за послания Лорда-канцлера, которые по-прежнему валялись на столе нераспечатанными.
Возможно, после того, как я поставлю точку в истории с мисс Фоули, стоит попросить Кронпринца об аудиенции. Мне он не откажет. Не после того, как я спас его репутацию, помолвку и честь. И рассказать ему обо всем, что происходит при попустительстве главы юстиции. Такие, как Эзра, не появляются из ниоткуда. Они — лишь плод своего времени. Ростки того, что когда-то было посажено...
Магия была запрещена уже двадцать лет, и я не знал, к кому можно обратиться для… так скажем, консультации. Могла ли быть пропажа девушек связана с каким-то ритуалами? Ведь не просто так одно наложилось на другое: они стали исчезать, а на черный рынок хлынули магические артефакты.
Но это не то, о чем можно сделать запрос в архиве или в городской библиотеке. Делиться подобными знаниями сейчас открыто равно подписать себе смертельный приговор.
Я должен придумать, как действовать тоньше, изящнее. Как получить необходимые сведения, не рискуя жизнью. Ни своей, ни чужой.
До особняка я добрался уже глубоким вечером, намеренно пропустив ужин. И удивился, когда натолкнулся на сэра Эдмунда в гостиной. Он явно ждал меня, потому что встал, завидев меня в дверях, и подошел.
Напряжение разлилось по всему телу, и я недовольно выдохнул. Раздражение, копившееся внутри меня целый день, грозило вылиться на старика, а я бы этого не хотел.
— Я готов отпустить с вами внучку, лорд Беркли, — а вот его слова меня ошарашили и заставили замереть.
Я посмотрел на него, вскинув брови. Был уверен, что ослышался, но нет. Сэр Эдмунд также не отводил от меня пристального взгляда.
— Леди Эвелин меня переубедила, — произнес он воинственно, словно пытался показать, что это не он сам пошел на попятную. — Я не могу запереть внучку в доме до конца ее жизни, но вы должны пообещать мне кое-что.