Я вскинула взгляд, и это был едва ли не первый раз за несколько дней, когда я смотрела на него вблизи.
О чем нам говорить?..
— Хорошо, — послушно кивнула я.
Его брови поползи дугой, но сестра Агнета, очевидно, состроила грозное лицо, потому что, взглянув на нее, Беркли вздохнул и все же откланялся, оставив мне свое пальто.
— Я ничего ему не рассказала, — женщина посмотрела на меня с мягкой укоризной. — Но по-прежнему считаю, что ты поступаешь не совсем верно, моя дорогая.
Придавленная тяжестью пальто, я неловко пожала плечами.
Потом мы вернулись в особняк, и я через сад прошла во флигель, в котором жили с дедушкой в самые первые дни. Я переехала в него на следующее же утро после убийства. Я физически не могла оставаться в доме мужчины, с которым меня ничего не связывало. Сестра Агнета предлагала составить компанию, но я отказалась. Хотела побыть одна.
Прямо во влажном платье уселась в кресло возле камина и принялась разбирать невысокую стопку писем.
Ответы на мои отклики на вакансии с предложением работы гувернанткой.
Сперва в восемь вечера горничная из «большого» дома принесли мне поднос с ужином, затем около девяти в дверь снова постучали, и на пороге я увидела Беркли в сопровождении сестры Агнеты, которой выпала участь быть моей наперсницей во время разговором с графом.
— Вы не ели, — констатировал он, когда мы прошли в небольшую гостиную.
Поднос, накрытый блестящей крышкой, и впрямь стоял нетронутым. Я проследила за его взглядом и согласно кивнула. Не ела.
— Вы должны есть, — нахмурился Беркли. — Вы скоро начнете светиться насквозь из-за худобы.
Невольно мои губы дрогнули в улыбке. Он оставался верен сам себе при любых обстоятельствах. Краем глаза я заметила осуждающий взгляд сестры Агнеты. Она прожигала мужчине спину, но тот и бровью не повел.
Я пригладила юбку и, собрав в кулак остатки сил, села на край софы. Беркли стоял у окна, словно собираясь с мыслями. Сестра Агнета, строгая и молчаливая, опустилась в кресло, сложив руки на коленях.
От подноса с нетронутым ужином взгляд мужчины сместился к стопке конвертов.
— Вы ведете с кем-то переписку? — напряженно спросил он.
— Ничего предосудительного, — я слабо усмехнулась. — Лишь деловую.
— Деловую?
— Я откликнулась на несколько объявлений, размещенных в газете.
— Каких объявлений?
— Я ищу место. В одной семье требуется гувернантка.
В гостиной повисла тишина. Он смотрел на меня, не мигая, с такой яростью, что мне захотелось опустить глаза.
— Гувернантка? — медленно повторил он. — После всего, что произошло, после смерти вашего деда… вы намерены устроиться гувернанткой?
— А что мне остается? — с трудом проговорила я. — Я одна. Без семьи. Я должна работать. Я не могу жить здесь.
— Почему нет?! — в его голосе звякнула сталь. — Или вы правда думаете, что я позволю вам ютиться в чужом доме, учить чужих детей и есть со слугами, когда вы могли бы… — он осекся, сжал кулаки. — Когда вы могли бы остаться здесь.
— Я не могу остаться здесь, — я подняла голову. — Мы не родственники. И вы не обязаны...
— Но можем быть, — резко бросил Беркли.
Я не сразу поняла, что он сказал.
— Что?
— Мы можем стать родственниками, — четко проговаривая каждое слово, сказал он. — Если вы станете...
— Нет, — я перебила его, не позволив договорить. — Не продолжайте. Прошу вас.
— Если вы станете моей женой, — с убийственными интонациями договорил он.
Слова прозвучали и теперь требовали ответа.
Беркли выглядел так, словно его наизнанку живьем вывернули. Дышал тяжело, как после быстрого бега. Правой рукой до хруста в суставах сжимал спинку стула. И он прятал взгляд. Он предложил мне стать его женой и теперь прятал взгляд.
В какой-нибудь другой жизни я могла бы залепить ему пощёчину. Или же — сделать строгий выговор. Что так недопустимо предлагать женщине руку — я молчу о сердце. Даже из самых благородных, лучших побуждений.
Но у меня не было сил. Я почувствовала, как в уголках глаз начали скапливаться слезы — слезы, которые не пришли даже во время печальной церемонии погребения. Губы дрожали, и далеко не с первого раза у меня получалось издать разумный звук.
— Благодарю, милорд, за столь щедрое предложение, — я поднялась с дивана и прижала обе ладони к животу, — но я вынуждена его отклонить.
Не знаю, ожидал Беркли этого или нет, но он вздрогнул и подался вперед, и впился в меня непримиримым, почти свирепым взглядом.
— Почему? — спросил холодно и зло, пока в глазах медленно занимались угли — предвестники грядущего пожара. — Это позволит вам остаться в моем доме, под моей защитой. Позволит быть в курсе расследования… вы даже сможете помогать... если захотите.