Едва свернув за угол, Эван твердо встал на ноги, а мы смогли перевести сбившееся дыхание. Все же тащить его на плечах было не так легко, как казалось вначале.
— Вон он, — Мэтью указал направление, в котором скрылся мистер Грей за очередным поворотом, и мы рванули следом.
— Оружие у всех наготове? — спросил Эван сквозь зубы.
Я кивнул и быстро прикоснулся к револьверу, который спрятал за пояс на спине.
Мы преследовали его еще какое-то время и каждый раз не могли настичь. Мистер Грей двигался по грязным улочкам, как рыба в воде, и ускользал от нас с небрежностью, которая была почти обидной. Но в какой-то момент, когда он вывел нас практически к порту, и на небе уже забрезжил рассвет, мистер Грей остановился сам.
Мы как раз выбежали на площади, которую днем превращали в торговую.
— Смотрю, ты так просто не сдаешься, Беркли, — сказал он устало. — Что тебе от меня нужно?
Я огляделся: площадь казалась пустынной. В этот серый предрассветный час, самый темный за всю ночь, здесь не было еще даже портовых работников и тех, кто трудился на складах и кораблях. Только ветер шуршал обрывками газет и прочим мусором, в избытке раскиданном по грязной брусчатке.
Я посмотрел на Эвана, который также скользил по сторонам уверенным, наметанным взглядом. Он кивнул мне, и тогда мы слаженно сделали несколько шагов к по-прежнему неподвижному мистеру Грею.
Тот дожидался нас спокойно и уверенно, широко расставив ноги и уперев в бока ладони. Я отдал бы руку на отсечение, что за поясом у него скрывается револьвер. Быть может, не один.
Он смотрел прямо на меня, но постоянно косился на Эвана, очевидно, не узнавая. Нас с Мэтью он видел не раз; друг же был для него незнакомцем.
— Нам нужны сведения, — заговорил я, когда мы подошли к Грею вплотную. — О магических артефактах.
— Ты решил подвести меня под виселицу? — мрачно хмыкнул он и кивнул на Эвана. — Поэтому вывел на меня жандарма? Мы же не крысы, Беркли.
Я скривил губы. Грей был хитрым, старым лисом. И очень, очень осторожны. И многое повидал. Неудивительно, что он довольно быстро раскусил Эвана. Годы, проведенные на службе, оставили на нем неуловимый след. Походка, манера держать себя; какие-то мелочи выдавали его с головой.
Впрочем, неважно. Наша маскировка была и не рассчитана на Грея. Она должна была помочь нам подобраться к нему и свое дело сделала.
— Я здесь как частное лицо, — буркнул Эван.
Он выглядел задетым. Кажется, то, что его раскусили, друг воспринял как личное оскорбление.
— Пойте эти песни другим дуракам, мистер Жандарм, — оскалился Грей.
— Довольно, — я шагнул вперед, стал между ними. — Ты меня давно знаешь и знаешь, что со мной можно иметь дело. Разве я вел себя как крыса? Разве я стучал? Хотя бы единожды?
Он смерил меня тяжелым, оценивающим взглядом.
— Допустим, нет, — признал нехотя. — Но люди меняются. Прискорбно, но всегда в худшую сторону.
— Не заливай, — я усмехнулся. — Ты сам захотел поговорить. Иначе зачем остановился и вывел нас на площадь?
— Устал от вашего цирковой труппы за спиной, — еще шире улыбнулся Грей.
Эван вновь обиженно засопел, я же снисходительно покачал головой.
— Нам нужно знать, не знаком ли тебе, случайно, артефакт, который убивает, не оставляя следов? — стерев с губ усмешку, я посмотрел Грею в глаза.
Он дернул подбородком. Не мог не понимать, какие именно убийства я имею в виду.
— Что мне за это будет? — он сделал характерный жест пальцами, потер большой об указательный, словно водил по купюре. — Хочешь опять подраться, Беркли? Я бы на тебя поставил. Ты дикий, как зверь. Вечера стали грустнее, когда ты бросил клуб.
Похвала прозвучала весьма сомнительно.
— Нет, — отрезал я. — Я больше не дерусь. Тем более — в клубе Эзры.
— Раньше тебя это не смущало, — подначил меня Грей.
Подобно ему, я оскалился в улыбке, обнажив зубы.
— Раньше он не хотел меня убить. Впрочем, это взаимно.
Повисла странная пауза. Грей молчал, ничего не говорил, но не уходил. Очевидно, он был заинтересован в нашем... сотрудничестве, так сказать. Иначе давно бы скрылся в бесконечных грязных переулках.
Но он по-прежнему стоял и выжидал.
Чего?..
Или кого?..
На площади было тихо. Шуршали гонимые ветром по брусчатке обрывки газет. Но город постепенно просыпался, из глубины улиц доносились громкие голоса, женская ругань, крики... Не выпуская Грея из поля зрения, я быстро посмотрел по сторонам. Тихо и пустынно, и только в самом начале площади, с края, что ближе к воде, по земле стелился густой, серый туман.