И объявление о расторжении помолвки будет мало кем замечено.
Наконец, качнувшись, экипаж остановился, и мы выбрались на свежий, прохладный воздух.
— Дик, — Эван придержал меня за локоть.
— Я в порядке, — вытолкнул сквозь зубы.
И это было правдой, я себя контролировал.
Помпезный особняк лорда Честера находился практически в центре столицы и больше походил на усадьбу, нежели на городской дом, потому как здание окружал огромный парк с несколькими подъездными дорожками, на которых стояли экипажи. Было очень светло — не как днем, но сведущий человек мог оценить, что на одно освещение было потрачено состояние.
Мы поднялись по ступеням, обогнав медлительные пары. Лакеи в парадных ливреях любезно разулыбались и проводили нас внутрь. Я несколько раз оправил рукава торжественного фрака. Терпеть не мог ни его, ни жесткую накрахмаленную рубашку, но правила приличия обязывали.
Получить приглашение на этот прием оказалось очень легко. Думаю, в первую очередь потому, что у лорда Честера взыграло любопытство. Все знали, кто я такой — бастард Лорда-Канцлера, которым тот заинтересовался лишь после того, как я получил титул графа за помощь Короне. И все также знали, что с новоявленным отцом мы не в ладах. Он меня признал, но я его — нет. Масла в огонь подлила и наша последняя стычка на заседании Совета...
Внутри особняк оказался чуть менее вычурным, чем снаружи, но обстановка буквально кричала о роскоши. У дверей в просторную гостиную гостей встречала горка из хрустальных бокалов, верхушку которой наполняло игристое, и затем пузырящаяся жидкость спускалась по стройным рядам.
В гостиной были накрыты фуршетные столы. Лорд Честер был любителем иностранной моды, вот и прием он проводил совсем не так, как было принято. Этим многие объясняли его неудачные попытки заполучить должность Лорда-Канцлера. Якобы он слишком чужд собственной стране и смотрит на заграницу.
Мне же казалось, что дело во взятках и угрозах, которыми щедро сыпал мой так называемый отец.
— У тебя есть план? — спросил тихо Эван, сдержанно осматриваясь.
Он весь подобрался, распрямил плечи. Не шел, а рассекал собой толпу, и люди словно расступались перед ним. Издержки профессии.
— Расслабься и не смотри на всех волком, — шепнул я ему. — Хозяин вечера подойдет сам.
В этом я не сомневался, иначе лорд Честер просто отклонил бы мою просьбу о встрече.
Мы взяли по бокалу. Вокруг проплывали нарядные женщины в коктейльных платьях — дань иностранной моде, ошеломительно пахло пряными, слишком сладкими духами, и украшения сверкали в ярком свете.
На нас, конечно, косились со сдержанным интересом. А кто-то, не прячась, бросал откровенные взгляды. Из толпы мы, бесспорно, выделялись. И Эван даже сильнее меня, потому что для большинства он был незнакомцем со странной стрижкой и военной выправкой.
Несколько раз молодые леди пытались с ним познакомиться, но разбивались о его ледяное, суровое лицо. Я покашливал, скрывая смех. Где-то через полчаса после нашего прибытия я решил, что мы достаточно пробыли в гостиной, и утянул друга в курительную комнату. Там пили и играли в карты, чем мы и занялись, пока к нам все же не подошел дворецкий и не передал, что лорд Честер желает видеть меня в библиотеке.
И хотя приглашение было рассчитано на одного, пошли мы вдвоем. Явившись на этот прием вместе со мной, Эван рисковал своей карьерой, и я не был намерен оставлять это за бортом.
Лорд Честер был пожилым, одутловатым мужчиной и выглядел примерно так же, как многие богатые люди в его возрасте. Потому что влияние и состояние в конечном счете развращают любого.
— Граф Беркли, — он стоял у кресла и обернулся, когда дворецкий объявил о нашем прибытии. — Мистер... не имел чести быть представленным? — острый взгляд метнулся к Эвану, седые кустистые брови взлетели на лоб.
— Мистер Эшкрофт, лорд Честер. Жандармерия, — он шагнул вперед и доложил, словно начальнику. Еще и каблуками стукнул.
Некоторые привычки сидят в нас слишком глубоко.
— Что же, мистер Эшкрофт, приятно познакомиться, — очень холодно сказал старик и вопросительно посмотрел на меня. — Я думал, у вас ко мне частный разговор, Ричард.
Лорд Честер решил с первой минуты показать, кто есть кто в этой библиотеке. Я усмехнулся. Меня это не задевало.
— Так и есть, герцог, — я решил, что его фамильярность позволяет и мне отбросить формальности. — Все сказанное умрет в библиотеке.