— Возможно, мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос...
— Возможно… — эхом откликнулась она и обняла себя за локти.
И тогда я не выдержал. Наплевал на то, что в паре шагов от нас стоял Эван. Что накануне, кажется, напугал ее своим прикосновением. Наплевал и подошел к ней и осторожно опустил ладони на плечи. Эвелин замерла на мгновение, а затем будто бы расслабленно выдохнула и устало прислонилась к моей груди.
Сердце застучало о ребра словно бешеное. Ладони зачесались сжать сильнее, заключить в крепкое кольцо рук и никогда больше не отпускать. В голове не осталось ни одной связной мысли. Близость Эвелин пленяла и парализовала одновременно. Все внутри кричало о необходимости вытащить ее из этого хранилища, и к дьяволу расследование, к дьяволу все! Инстинкты требовали защищать ее — пусть и от всего света.
Сжав челюсть, я заскрежетал зубами, с трудом перебарывая себя. Лишь ладони все же дрогнули и сжали ее плечи сильнее, но Эвелин даже не поморщилась. Только прильнула еще ближе, и я окончательно окаменел.
Кажется, еще несколько секунд, и я буду готов признать, что граф Ричард Беркли ни дьявола не смыслит в женщинах. Только в преступниках.
Нас прервал Эван.
— Нужно уходить, — процедил, старательно отводя взгляд. — Без подготовки мы не можем разобраться. Тратить время здесь и рисковать все сильнее и сильнее — бессмысленно.
— Да, — я заставил себя кивнуть и мягко отстраниться от Эвелин, сжав напоследок ее ладонь. — Хорошо, мы уходим.
Но перед тем как убрать в ящик все книги и тетради, я спрятал одну прямо на себе, заправив в пояс на брюках. Ту самую, в которой рассказывалось о способах изготовления артефактов.
***
— Вы взяли тетрадь.
Я только что проводил Эвана, который отправился к сослуживцам, и вернулся в особняк, когда Эвелин встретила меня прямо в холле этой фразой. Она стояла в дверях, скрестив на груди руки, голубые глаза потемнели, в них ярким пожаром разгоралось неодобрение.
— Это опасно! — сказала, чуть повысив голос, но не сильно — чтобы нас не услышали слуги.
— Не тревожьтесь. Я намерен изучить ее самостоятельно и сжечь. Вы не будете иметь к ней никакого отношения.
— Вы правда так думаете? — она скривила губы. — Если что-то случится, это затронет не только вас. И слуг, и тех, кто живет в особняке, и вашего друга. И помощника. Всех.
Эвелин говорила спешно, явно нервничая. Замолчав, перевела сбившееся дыхание и резким жестом смахнула с лица выбившуюся из пучка прядь. Ее глаза продолжали сиять, я понимал, что она злилась, злилась на меня и злилась по делу, но не мог отвести взгляда от ее взволнованного, такого живого лица. Даже румянец на щеках вспыхнул.
— Я намерен сжечь тетрадь ночью. Но еенужноизучить, — выделил голосом слово. — Нам нужны железные доказательства.
— Что вы хотите в ней прочитать? — шепотом спросила Эвелин.
— Не здесь, — я коротко мотнул головой. — Идемте.
И мы поднялись в мой кабинет.
— Я закрою дверь? — полувопросительно посмотрел на нее, когда мы вошли.
Эвелин нервно дернула плечами и кивнула.
— Конечно.
Она осталась у косяка, я же прошел вглубь, к окну, занавешенному длинными, тяжелыми шторами. Чуть сдвинул их, пустив в кабинет свет. Часы показывали четыре, мы почти весь день убили в банковском хранилище. Расстегнув сюртук, я положил тетрадь на стол. С виду обычная, ничем не примечательная.
Но какие же страшные тайны хранили ее страницы...
— Я думаю, нет, я почти уверен, что женщин похищали для каких-то... ритуалов? — я скривился, безуспешно силясь подыскать точное слово. — Вероятно, есть связь между исчезновениями и тем засильем артефактов на черном рынке, которое началось не так давно. Грей говорил о сроке в полгода, не больше.
Прижавшись лопатками к двери, Эвелин внимательно меня слушала. Она не выглядела ни шокированной, ни даже удивленной. Наверное, все мы исчерпали резерв сильных эмоций, что был нам доступен, и уже не могли испытывать ничего яркого.
Когда я замолчал, она несколько раз кивнула.
— Не знаю, как, но Эзра и Лорд-Канцлер связаны. Не представляю даже, где и каким образом их столкнула жизнь.
— Где грязь — там и свинья, — выдохнула Эвелин едва слышно.
— Что?.. — я резко подался вперед, и она одарила меня извиняющимся взглядом.
— Простите, не следовало так говорить о герцоге. Он все же ваш отец... — покаялась она, пока я пытался сдержать смех.
— Нет, сравнение было блестящим, в точку.
Услышав, она слабо улыбнулась.
— Может, у Лорда-Канцлера внебрачных детей больше, чем все считают? — она задумчиво потерла лоб, а затем, помедлив, прошла и села в кресло напротив стола.