— Может быть, — я усмехнулся.
— Вы думаете, Джеральдин тоже заманили для каких-то... ритуалов? — Эвелин скривилась, не сдержав отвращения. — Как тех несчастных женщина на набережной...
— Я не знаю, — сказал чистую правду. — История мисс Фоули как будто бы отличается от всех прочих.
— Но вы нашли у нее ленты и упаковку из салона мадам Леру. Это значит, что Джеральдин прошла тот же путь, что и другие жертвы.
— Это так. Но почему тогда в самый первый раз, когда вы глупо и безответственно направились в клуб прямо в лапы Эзры, он сказал, что мисс Фоули украла у него деньги?
Вскинув голову, Эвелин опалила меня неласковым взглядом.
— Я уже несколько раз согласилась, что это был глупый поступок. Нет нужды напоминать, — с прохладцей проговорила она. — И я бы приняла укор, но только не от вас. Человека, который навещал этот клуб, чтобы его избивали на регулярной основе.
Договорив, она гордо вздернула нос и отвернулась.
— Допустим, — ее острая шпилька вызвала во мне лишь усмешку. — Но с мисс Фоули что-то не сходится. Странные письма, которые получала ее мать. Запонка с первой буквой имени Эзры в комнате, которую снимала горничная Кэтлин... Таинственный молодой человек, существование которого отрицали и подтверждали разные свидетели. Не знаю. Я бы не терял надежды, Эвелин.
Она вздрогнула всем телом и бросила на меня короткий, благодарный взгляд.
— А остальные?
Я пожал плечами.
— Их определенно заманивали через салон мадам Леру. Все пропавшие — или из бедных, или из разорившихся семей. Из той страшной категории людей, которых никто не будет искать.
— Что им предлагали? — лоб Эвелин прорезала одинокая морщина. — Работу? Деньги?
— Вероятно, и то, и то.
— Значит, хозяйка салона является сообщницей. И едва ли она одна.
Я кивнул.
— Безусловно, преступников гораздо больше, чем мы знаем. Ведь кто-то должен был искать и находить подходящих жертв, заманивать их. Потом похищать, куда-то увозить, где-то держать...
Не справившись с чувствами, Эвелин содрогнулась, а я опомнился.
— Я прошу прощения. Я увлекся и слишком далеко зашел.
Тяжело сглотнув, она резко мотнула головой.
— Не извиняйтесь. Просто не за что. Но представлять подобные зверства... действительно тяжело.
— Это потому, что вы хороший человек, миледи.
Эвелин слабо улыбнулась, но ее взгляд прояснился. Расправив складки на платье, она подалась вперед, намереваясь что-то сказать, но не успела, потому что в комнату ворвался Томми. Без стука, без спроса. Весь взъерошенный, он согнулся пополам, пытаясь отдышаться.
Я знал, что мальчишка никогда не позволил бы себе это ради баловства, и потому резко подошел к нему, сжав плечо ладонью.
— Что случилось?
— Там... жандармы... у ворот уже... — просипел он кое-как.
— Что?.. — первое мгновение смысл сказанного до меня не доходил.
А затем я услышал шум и громкие голоса. Даже ругань.
— По какому праву... — голос дворецкого потонул в топоте сапог.
— Ступай отсюда, — я вытолкнул Томми в коридор и обернулся.
Эвелин уже вскочила на ноги. Смотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными ужаса.
— Тетрадь! — шепотом закричала она, и я бросился к столу, пытаясь за считаные секунды придумать в кабинете надежное место.
Не в сейф же ее класть.
— Давайте сюда! — Эвелин подбежала ко мне, на ходу расстегнув пуговицы на черной блузе.
Я увидел ее ключицы и грудь, затянутую в корсет, и на миг в голове сделалось пусто, и все мысли испарились, и даже топот жандармов где-то внизу померк. Словно не заметив моего ступора, Эвелин ловко протолкнула тонкую тетрадь себе за спину и одним движением рванула заколку из прически, позволив длинным светлым волосам рассыпаться по плечам. Ее пальцы судорожно застегнули несколько пуговиц, а затем она схватила меня за лацканы сюртука и дернула его вниз, так, что ткань сползла с плеч.
— Лорд Беркли! У нас приказ о вашем аресте и обыске... — в коридоре загремели голоса.
Руки Эвелин взлохматили мою прическу, она посмотрела на меня своими невероятно синими глазами и выдохнула.
— Целуйте меня!
Здесь дважды приказывать мне не пришлось. Я схватил ее за талию и притянул к себе и впился в губы жадным поцелуем. И не поверил, когда почувствовал, как она, отпрянув в начале, вдруг стала отвечать мне. Неумело и робко, но с желанием, которое невозможно было спутать ни с чем иным.
Я закрыл глаза, позволив себе забыть на одно мгновение перед тем, как дверь в кабинет с грохотом распахнулась, и внутрь ввалилась толпа. Эвелин дернулась в сторону совсем не наигранно, и я машинально стал перед нею, так, чтобы быть на одной линии между девушкой и жандармами, и заслонить ее от их взглядов.