Лиза задумчиво отпивала понемногу, пытаясь придти в себя. Все происходило так быстро…
"Теперь я уверена, что поступила правильно. Я боролась за себя — и выиграла. Слабые умирают, а сильные, такие как я, непременно выживают. Потому что они — Совершенство", — мысли хаотически метались в голове, но обыденный ритуал чаепития успокаивал ее.
Она еще больше уверилась в своей избранности, непохожести на этих отвратительных детдомовцев, да и на многих из тех, кого она видела на улицах.
Ее допросили, как и остальных детдомовцев. Впрочем, Лиза держалась отстранено и равнодушно. Спокойно глядя на следователей, заявила, что спала всю ночь и ничего не знает, ничего не слышала и не видела. Девочку почти сразу же отпустили. Впрочем, никто ее и не подозревал по-настоящему.
В любом случае, мысленно она уже была не здесь, а в Великобритании. В совершенно другом, успешном государстве, будто на иной планете.
Через пару дней ее навестили Армстронги, уже в упоительном для них качестве приемных родителей. Немного ошарашенные, взволнованные. Впрочем, Стиву, по большому счету, было все равно. Девочка ему нравилась, но он отнесся к ее удочерению примерно так, как если бы купил породистого, дорого котика. А вот Дженифер была счастлива — она так хотела порадовать своего сына. Последнее время они так редко и мало общались. Иногда он холодно целовал ее в щеку и бледно улыбался, но чувствовалось, что мыслями он был очень далеко. А она страдала от этого, так как все еще помнила его маленьким и беспомощным, но уже тогда трогательно красивым. Словно бы изысканная кукла, которой она могла играть всю жизнь. Но "кукла" выросла, отгородилась непроницаемой стеной и потребовала самостоятельности.
И Дженифер начала страдать, хотя и пыталась жить своей собственной жизнью. Но красота увяла, муж надоел, душе захотелось новую игрушку. И она ее нашла.
Иногда ей действительно казалось, что она зашла в дорогой магазин, а не в скучный, серый, нищий детдом, и купила самую дорогую и красивую куколку. Только плохо одетую. Но скоро можно будет ее и причесать, и разодеть так, как ей этого захочется. И играть, пока не надоест.
— Собирайся, — эти слова показались ей самой сладкой музыкой на свете.
— У меня есть только мои ноты, — тихо ответила Лиза, уверенно глядя на приемных родителей. Она заметила, что в мрачный коридорчик, где они стояли, постоянно выглядывали то дети, то няни. И у всех были очень неприветливые лица. Лиза решила, что если бы она задержалась здесь на еще одну ночь, ее бы точно задушили подушкой, избили, устроили "темную", а то и убили из зависти.
— Я сейчас принесу, — быстро сказала Зоя и тот час же убежала. Вернулась она скоро, запыхавшись, протянула любимой ученице, почти дочке, нотные тетради. Затем крепко обняла — Лиза позволила, понимая, что это в последний раз.
Затем она спустилась с названными родителями вниз, где на улице, едва вмещаясь в узкий грязный дворик, стоял белый лимузин, поджидая их, словно кусочек сказки в мире грубой действительности.
Лиза уставилась на эту сахарную красоту и опознала, вспомнив некоторые просмотренные фильмы, где красивые герои и героини развлекались в такой неправдоподобно красивой и длинной машине. Viр-транспорт для избранных. Часть изысканного, гламурного мирка, филиал рая для Высших существ. Тех, кто способен подняться над толпой и презрительно править быдлом.
Лиза не отказала себе в торжествующей улыбке, когда повернулась к окошкам маленького, словно бы съежившегося домика, откуда почти выпадали ее ненавистные, презираемые недруги. И няни, которые смотрели на нее так, словно бы она что-то у них украла. Они глядели на красивую девочку, будто бы она отобрала у них тщательно лелеемую надежду увидеть эту гордую красотку на улице, в образе бомжихи.
Удостоив их лишь мимолетным взглядом, девочка прижала к груди ноты и устремилась вслед за благодетелями во вкусно пахнувшее кожей безразмерное, вытянутое нутро лимузина, словно в пасть какого-то диковинного животного.