Профессор встал, подошел к тумбочке, на которой стоял графин с водой, наполнил стакан и сделал глоток.
— Пить не хотите? — Он посмотрел на свои наручные часы.
Только после его вопроса я вдруг почувствовал, насколько меня мучает жажда. В общем-то и голос был не моим только потому, что во рту пересохло.
— Очень.
Опустошив первый, я попросил добавки. Вода имела сладковатый привкус — наверное, с витаминами.
— Когда видимость восстановилась, мы обнаружили, что за столом оставались вы и брюнетка, которая сидела рядом. Остальных разбросало по всей комнате.
«Там была девушка, а я не заметил? Неужели старею? Вроде рано, двадцать четыре года не возраст, чтобы допускать подобные оплошности».
— Произошел взрыв?
— Вряд ли, приборы бы его зафиксировали. Но что самое странное — плита исчезла. Будто ее и не было никогда.
— Исчезла???
Я попытался переварить полученные сведения. Куда подевался огромный синий монолит? Превратился в туман? Испарился? А потом? Что-то же должно было остаться?! Скорее всего, с помощью самого современного оборудования это «что-то» отыскать уже пытались.
— От синего камня не осталось ни следа. Мы так и не смогли определить структуру вещества, из которого он состоял. После исчезновения исследовали каждый миллиметр поверхности комнаты. Никаких изменений. Поэтому вы должны понимать, насколько для нас важна любая информация.
— А второй человек, который остался, что он говорит?
— Брюнетка, которая была за столом рядом с вами, — это та самая дамочка с наименьшим процентом соответствия. У Маргариты потеря памяти, но девушка упорно твердит ваше имя, хотя ей о вас никто не говорил. Или вы успели тогда познакомиться?
— Честно говоря, я даже не заметил, кто сидел за столом, видел только плиту. Она была шершавая на ощупь.
Профессор снова взглянул на часы.
— Туман продержался в комнате чуть больше пяти минут. Потом вас вынесли. Скрупулезно обследовали помещение и всех в нем находившихся. Пять человек оказались в коме, но Маргарита пришла в себя сразу. Девушка не помнит последний год своей жизни, зато точно назвала дату, когда вы очнетесь. И не ошиблась.
— И долго я валялся без сознания?
— Пять дней.
— Сколько?! — В голове названный срок не укладывался: мне казалось, что прошло не больше часа.
— Почти неделю, — уточнил он.
— А остальные?
— Через два дня очнулись все разом, а на четвертый покинули бункер, хотя самостоятельно уйти отсюда практически невозможно. — Чувствовалось, что Алексей Степанович нервничал.
— Мы находимся под землей? — О лифте и о том, как мы спускались, я помнил отчетливо.
На лице профессора на миг проскочило недовольство. Похоже, в его планы не входило сообщать мне, где мы находимся. Однако, взглянув на часы, он махнул рукой и сказал:
— Тридцать метров под поверхностью. Сами понимаете, никто не хотел рисковать при проведении эксперимента. А случиться могло что угодно.
— Выходит, мы не в Москве?
В салоне машины окон не было, «скорая» въехала внутрь здания, а потому я совершенно не видел, куда меня привезли. Алексей Степанович не торопился с ответом, глядя мне прямо в глаза. Не люблю подобные взгляды, но старался этого не показывать. Даже когда почувствовал легкое головокружение. Собеседник уловил перемены в моем состоянии и участливо спросил:
— С вами все в порядке?
— Да, профессор. Но вы не ответили на мой вопрос.
— Мы находимся в двухстах километрах от столицы. Но это детали. Вспомните все, что произошло после того, как вы положили руки на синий камень.
Дальше наш разговор проходил, словно в тумане. Он задавал вопросы, я отвечал. Причем каждый мой ответ приносил такое наслаждение, что мне не хотелось останавливаться. Не знаю, как на человека воздействуют наркотики, но после каждой своей фразы я ощущал новый прилив блаженства…
Тем ужаснее стала боль после его слов:
— Какой дар был вами получен?
— Не знаю. — Я действительно не мог ответить на вопрос и едва не взвыл от досады.
— Постарайтесь вспомнить! — усилил он давление. — Это очень важно для меня.
— Как можно вспомнить то, что не знаешь? — Мне вдруг захотелось плакать от обиды.
— Ты знаешь, напряги свою память!!! — Профессор разом перестал быть приятным собеседником.
Внутри меня начал разгораться огонь ярости. Захотелось кинуться на того, кто являлся источником все возрастающей боли, но не успел. В глазах потемнело и…