— Нам повезло, что в операции по твоему захвату участвовал всего один очкарик, — подвел итог электронщик. — Остальные были обычными людьми. Они, как очухались, даже не могли вспомнить, почему находятся возле машины. Видать, он их всех контролировал.
— И что с ним?
— Скрылся, гад.
— Оставил вместо себя иллюзию в кабине, а самого и след простыл. Это ж какую силу нужно иметь, чтобы стольких людей одурачить!
— А наши где?
— Отдыхают, — ответил Степаныч. — Способности способностями, а силу, ешь ее медь, соизмерять нужно. Подняли больше, чем позволено, теперь постельный режим, как у тебя тогда после Наташки.
— Кстати, она тебе через меня привет передает из Турции, — сообщила Рита.
— Взаимно.
— Ты только не вздумай девочке голову заморочить. Она теперь тебя такими эпитетами осыпает…
— Завидуешь?
— Опасаюсь за ребенка.
— Не волнуйся, после того, что у нас с нею было, Наташка мне как сестра. Можно сказать, единственный родственник на всем белом свете, если, конечно, не считать неизвестного дедушки миллионера из Америки.
— У тебя есть богатый дед? — «купился» Илья.
— Конечно! Только никак не могу дождаться, когда он меня найдет и сообщит, что я — единственный наследник несметных сокровищ.
— Ладно, наследник. Хватит мечтать, говори, как самочувствие?
— На букву «х», только не подумайте, что хорошо. Чем он в меня выстрелил?
— Трудно сказать. Ранка на груди небольшая, а что за состав… Раньше я бы отвез тебя в лабораторию, но мы сейчас на нелегальном положении. Причем охота на нас становится все жестче.
— Вы о сегодняшнем случае?
— Не только. Помнишь, я рассказывал о ребятах, которые помогали в день твоего побега из гостиницы? Их хорошенько потрепали. Трое в больнице, один под следствием. Вокруг нас пытаются создать вакуум. Думаю, что всех наших близких и друзей держат под наблюдением.
— Выходит, мне повезло, — с грустной иронией заметил Илья, — я детдомовский.
— У меня тоже никого не осталось. Но везением я бы это не назвал.
— А у меня мама в Омске, — заволновалась Маргарита. — Надеюсь, с ней ничего не случится? — она дотронулась до плеча майора.
— Не должно, — ответил Степаныч, — но домой никому наведываться не советую.
Сразу подумал о своей квартире. Догадается Ромка кормить рыбок и поливать цветы? Или он после разборок с бандитами и расспросов участкового и знать меня не захочет?
Прошлым летом я оставлял Щеглову ключи от входной двери и почтового ящика, когда уезжал к морю на две недели. Вернувшись, ключи не забрал, прикинув, что если вдруг потеряю, то будет, у кого взять запасные.
«Интересно, на работе до сих пор считают, что Зайцев отбыл на лечение в Италию? В этом случае приятель мог догадаться о жажде флоры и голоде фауны моей квартиры. Как бы с ним связаться, чтобы в очередной раз не подставить? Сотовый отпадает хотя бы потому, что я его наизусть не помню, на работу звонить также нежелательно… Хотя… не могут же они контролировать все телефоны? Предприятие у нас немаленькое, почти три тысячи человек работает...»
— Эй, о чем задумался, детина? — толкнул Степанович.
— А то вы не знаете, — спохватился я, вспомнив о телепатических способностях.
— Представь себе. Сижу тут и сам удивляюсь. Илью слышу, Риту тоже, а ты словно стеной отгородился.
— Серьезно? — Первая приятная новость после пробуждения.
— Я сильно похож на шутника? Ешь твою медь!
— А вот так? — Напрягшись, я попробовал мысленно показать Степанычу язык.
— Хулиганье! — пригрозил он пальцем.
— А вот это меня полностью устраивает. Теперь вы меня будете слышать только, когда я сам этого захочу.
— Как тебе удалось? — с завистью спросил Илья. — Я тоже хочу. Колись.
— Самому бы понять.
— Как только узнаешь, мне первому расскажешь, а я тебе за это — вот. — Электронщик положил на диван небольшое зеркальце и солнцезащитные очки.