— Мы не обо мне сейчас говорим, женщина.
— Ляля меня зовут! — громко напомнила она.
— Хорошо, Ляля, — с ударением на кукольном имени произнес я, уже теряя терпение, — вы хотели рассказать мне о Евгении Зайцеве.
— Склерозом не страдаю! — злобно зыркнула она в мою сторону. — Так вот, к той дурехе два крутых мужичка подъехали. Им Женька где-то дорогу перебежал. Вот и решили они его в обществе голых девиц заснять, компромат состряпать. Пообещали ей хорошие деньги, если порошок в его стакан положит и сообщит потом о выполненной работе. Даже аванс в три штуки баксов отстегнули — денежки по тем временам немалые.
— И она вам все это рассказала?
— Я же говорю — дуреха. Прибежала с пачкой зеленых, а сама вся в слезах. Сначала деньги взяла, а потом испугалась.
— Значит, не совсем дура, — произнес я.
— Была бы умной, не словила бы пулю. Говорила ей: «Беги из города, пока не поздно». А она: «Конкуренции боишься».
— Так что же все-таки произошло? Она ему подсыпала порошок?
— Нет. Я тогда в деньгах шибко нуждалась и на встречу пошла вместо нее. Кстати, формы у нас с Раиской почти одинаковые были. — Дама явно зациклилась на своей былой, но теперь давно пропитой внешности. Ляля снова налила полстакана. — Семен, ты бы хоть для приличия воды себе налил, а то пью одна, как последний алкоголик.
— Меня жажда не мучает.
— Я ведь могу ничего и не рассказывать, парень, — пригрозила собеседница.
— Ладно. Где у вас чистая посуда?
— Глянь в ванной. Может, отыщешь чего.
Среди груды разномастных чашек мне удалось найти одну целую и более-менее чистую. На всякий случай еще ополоснул ее под краном. Когда вернулся, на столе уже стояла бутылка минеральной воды.
— Давай за встречу. — Она подняла стакан.
У меня почему-то сразу пересохло в горле, но пить минералку все равно не стал, лишь пригубил для виду. Пожалуй, впервые за свою недолгую жизнь в обществе женщины я чувствовал себя не в своей тарелке.
— Твоего папашку я нашла в фойе гостиницы. Неподалеку от здания фонда, в котором он работал.
— Вы знали его место работы?
— Конечно, у меня тогда с ним был долгий разговор о жизни. — Она повернулась к подоконнику, чтобы отщипнуть перо от проросшей луковицы, а я в это время из предосторожности вылил воду в цветочный горшок — мало ли какие бациллы остались на этой чашке, а если хозяйка увидит, что не пью, снова начнет вредничать.
— Может, в магазин сбегать колбаски купить?
— Сиди. Или ты жрать сюда пришел?
— Нет.
— Тогда наливай свою воду и слушай.
Мы опять выпили (я условно).
— Так вот, мы с Женькой поднялись в номер. Поболтали с часик, а когда он мне надоел, вспомнила о порошке. Деньги ведь отрабатывать нужно было.
— А потом?
— Как я и думала, это оказалось не снотворное.
— Неужели яд?
— Точно! Женька, кстати, тоже начал догадываться. Минут за пять до того, как сознание потерял.
— А почему вы «скорую» не вызвали?
— Зачем? Ведь тогда пришлось бы слишком много объяснять. Мне из-за твоего папаши идти за решетку? Вот еще!
Переполнившая меня ярость буквально рвалась наружу. В очередной раз, когда хозяйка повернулась к окну, я с трудом сдержался, чтобы не схватить бутылку и не разбить ее о голову старой проститутки.
— Зато человек был бы жив! — буквально рявкнул я.
— Не думаю. — Убийца моего отца не обратила никакого внимания на всплеск эмоций. Видимо, ей, как и всякому алкоголику, хватило двух возлияний, чтобы достичь равнодушно-тупого состояния. — Если его решили свести в могилу, значит, дело тем и закончится. А чуть раньше или позже не суть важно. Мне тогда еще самой нужно было из гостиницы выбираться. Пришлось постараться уйти не через парадный выход. Серьезные мужики в таких делах быстро за собой подчищают. Я вообще сообщила Раиске о выполнении работы, когда уже в такси домой ехала. Дуреха должна была заказчикам эсэмэской отчитаться.