«ПАПИ, ТЕБЕ ПЕРЕРЫВ», — говорю я. «Это не каламбур».
«Знаю», — Мирасоль скрестила руки на груди, вся дрожа. «Ему следовало бы улыбнуться. Меня били по лицу, по почкам, по всему. Я потеряла контроль. Кровь в моче была неделю. Синяки прошли только через месяц».
«Что произошло дальше?»
Мирасоль вытирает слезы.
«Далее — я приехал в Соединенные Штаты».
OceanofPDF.com
37
OceanofPDF.com
LAZY K, 04:00 ЧЕТВЕРГ
«Далее — я приехал в Соединенные Штаты».
Мирасоль говорит так буднично, что я не верю своим ушам. «Папи тебя продал?»
Что-то в этом роде. Думаю, он ко мне привязался, но не мог позволить себе показаться слабым. Другой начальник пометил бы меня и отправил бы в бордель. Или убил бы.
Мне повезло».
ПАПИ больше не притрагивался к Мирасолу.
Когда синяки затихли, на неё надели наручники, надели капюшон и посадили в «Сессну». Она долетела до травяного аэродрома высоко в горах. Она вышла из самолёта, поддерживаемая сопровождающим. Воздух был свежим и чистым, не запятнанным пылью и грязью Хуареса. Она чувствовала его запах сквозь щель под капотом. Травинки коснулись её лодыжек.
Мужчины оттащили её к ожидавшему автомобилю. Это был ещё один грузовик.
Они отвезли её домой. Там с ней обошлись так же, как и на ранчо Папи, только грубее. Ей не хватало присутствия чистоплотного мужчины. Его манеры и фамильярность успокоили её. Теперь же она оказалась среди незнакомцев.
Не было той суеты и шума, которые были характерны для ранчо Папи. Мужчины, которые её сопровождали, молчали. Они отвели её в комнату и сняли с неё наручники. Усадили на металлическую кровать и приковали наручниками к её спинке.
Мужчины оставили ее одну, надев капюшон.
Она ждала несколько часов. Наконец, она попыталась заснуть. Скинула туфли и растянулась на кровати. Она нашла подушку, чтобы положить на неё голову.
Дверь хлопнула, разбудив ее.
«Ого», — раздался голос. «Миленькая посылка. Посмотрим, какая ты красивая».
Американский акцент. С Запада.
Мужчина посадил ее и сорвал с ее головы капюшон.
Мирасоль моргнула.
Старику было под пятьдесят. Не такой старый, как Папи. Он носил ту же западную одежду. Лицо у него было загорелым, и выглядел он грубовато. Но… края у него были мягкими. Словно нож, затупившийся от долгих лет использования.
Он провёл руками по всему Мирасоль. Ласкал её лицо, откидывал назад волосы. Гладил её колени и бёдра. По коже побежали мурашки. Руки старика не соответствовали его лицу.
Они были мягкими, словно он никогда не занимался физической работой. Он снял наручники. Отступил назад и приказал ей раздеться.
Ее хорошо приучили подчиняться.
Он изнасиловал ее.
Что-то надломилось в голове Мирасоль. С того момента, как она оказалась на ранчо Папи, она стремилась угодить. Здесь, с этим грубым стариком и его мягкими руками, она утратила всякое желание угождать. Она легла на спину и позволила ему управлять своими конечностями.
Закончив, он был в ярости.
«Сделайте что-нибудь», — сказал он. «Чёрт возьми, не лежите же вы там».
Мирасоль ничего не сказала.
«Мы исправим твою неисправность, девочка».
Мужчина оделся. Выходя, он хлопнул дверью.
Мирасоль снова надела рубашку и оглядела свою комнату. Она была меньше, чем на ранчо Папи. Меньше, чем в отеле. Окно было закрыто, но она могла видеть. Она с удивлением обнаружила себя в горах.
Исчезла пыльно-коричневая чихуахуа. Повсюду были трава и зелёные деревья. Комната находилась на втором этаже просторного дома в стиле ранчо, похожего на бревенчатую хижину.
В комнату вошёл мужчина. Возможно, это был тот, кто провожал её от самолёта, но она не могла сказать точно. Ему было лет тридцать, он был чисто выбрит. На нём были джинсы и синяя рабочая рубашка. Она вздрогнула, увидев складной нож на поясе. В руке он нёс длинные полоски кожаного шнура.
«Ложись на кровать, — приказал он. — Лицом вниз».
Мужчина был американцем. Мирасоль решила, что её увезли на ранчо в горах Соединённых Штатов.
Мирасоль повиновалась. Мужчина опустился на колени на кровать рядом с ней.
Сначала он связал ей запястья за спиной. Затем связал ей ноги в лодыжках. Наконец, он взял длинный кожаный отрезок и связал ей локти. Её плечи кричали.
Мужчина ушел и закрыл за собой дверь.
Через час руки, ноги и предплечья Мирасоль горели от боли. Старик вернулся. Наклонился над ней, уперев руки в бока. «Больно, правда?» Он улыбнулся. «Когда будешь готова показать мне всё, что показывала Папи, дай мне знать. Мы это прекратим».
«ТА ЖЕ ТЕХНИКА, которая была использована на Невите», — заметил я.
«Да. Но я их победил».