Мирасоль смотрит через плечо в панорамные окна.
Фары высоко и близко посажены. Я различаю отчётливые очертания лобового стекла и защитной дуги джипа Гаррика. Он паркуется на подъездной дорожке.
"Пойдем."
Я вешаю винтовку на плечо и иду к входной двери.
Мирасоль следует за мной. Я пересекаю крыльцо и спускаюсь по ступенькам к джипу.
Гаррик выключает фары и спешивается. Он один.
«Где Штейн?» — спрашиваю я.
«В отеле, — говорит Гаррик. — Занимался вопросами и ответами. Она велела мне приехать сюда».
«Я же говорил вам держаться вместе».
«Нет никаких признаков того, что кто-то следил за городом».
Я оглядываюсь на дом. Мирасоль стоит в дверном проёме и прислушивается.
Гаррик подтягивает ремень. Встаёт, уперев руки в бока. «Что это вообще такое, Брид?»
«Мы нашли другой конец туннеля. Клуб в Хуаресе».
«Ты имеешь какое-то отношение к происходящему там?»
«Какое действие?»
«Группа мексиканских полицейских погибла в перестрелке с картелем».
"Жалость."
«Да. Произошло прямо у моста в Сарагосе. Самая кровавая бойня за десять лет».
Мирасоль кричит — приглушенный звук.
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть...
Хамза стоит позади неё, зажимая одной рукой её нос и рот. Другой кулак прижат к её животу.
Сжимая лезвие, вонзенное ей под ребра.
Я снимаю с плеча М4.
Позади меня неторопливо протянул Гаррик: «Постой там, Брид. Не двигайся».
В руке Гаррик держит «Беретту» модели 92. Пистолет, который он никогда не достаёт. Что ж, однажды он его уже доставал.
«Это тот пистолет, который ты использовал против Келлера?»
«Опусти винтовку, Брид. Медленно».
Я сгибаю колени и ставлю М4 на гравий.
Гаррик расслабляется. Делает шаг назад. Его рука с пистолетом не дрогнет.
Хамза вытаскивает нож из безжизненного тела Мирасоля.
Он с презрением отвергает ее.
Он одет так же, как в Ла-Куэве. Тёмная рубашка, чёрные джинсы, ботинки. Он снимает с плеча АК-47, спускается по ступеням. Он не торопится. Подходит ко мне с винтовкой в одной руке и ножом Боуи в другой. Луна садится.
Его холодный свет падает на клинок, черный от крови Мирасоль.
Я стискиваю зубы, когда Хамза подходит ко мне и поднимает нож. Он больше похож на мачете, длиной в фут. Ширина у рукояти — семь сантиметров. Не улыбаясь, он прижимает лезвие ножа к моей правой щеке. Сначала он протирает лезвие об одну сторону моего лица, затем об другую. Убирает оружие в ножны.
Хамза отступает. «США и Мексика не так уж сильно отличаются, — говорит он. — Полицейских всегда можно купить».
Я всё вижу, как день. «Вот как ты напал на Келлера?»
«Конечно», — Хамза прикрывает меня винтовкой. «Келлер пошёл к Гаррику и рассказал ему, что увидел. Гаррик сделал вид, что не верит его рассказу, и заставил Келлера показать ему всё. В ту ночь они вместе поднялись на холм. Твой друг был таким доверчивым, что не взял с собой оружие. Я ждал».
Конечно. Я задавался вопросом, откуда его убийцы узнали, что Келлер на холме. Он бы себя не выдал. Он был уязвим только для предательства.
«Гаррик застрелил его».
«Да, так и было». Признание ничуть не смущает Гаррика. «Мне всегда было интересно, каково это — использовать этот пугач.
Я решил, что должен сделать это хотя бы раз в жизни.
«Перемещение тела имело смысл. Отнятие головы было экстремальным».
«Это был Хамза. Его люди обожают отрубать людям головы».
Голос Хамзы холоден: «Пророк повелел нам рубить их шеи. Чтобы вселить ужас в сердца кафиров. Так написано в Коране».
«Да, никогда не мог этого понять», — Гаррик повеселел. «Это же в твоей священной книге написано, да? Картели, они этим напоказ занимаются. Руки, ноги, всё такое. Головы».
Им это безразлично. У вас есть правила.
Полковник Кудса пристально смотрит на шерифа. «А у тебя ничего нет. Вот почему твой народ больше не верит в Аллаха.
Вот почему Он через нашего пророка усовершенствовал учение».
Я говорю себе, что Хамза не безумен. Он абсолютно рационален в рамках своей системы убеждений. Именно поэтому его бойцы преданы своему делу и опасны. Я пристально смотрю на него. «Ты убил Мэри и Донни».
«Да, Брид». В голосе Хамзы слышится гордость. Как мужчина может гордиться тем, что калечит женщину и её ребёнка?
«Они принадлежали Келлеру. Мне следовало бы взять их в плен своей правой руки. Это было неудобно».
Гаррик хмурится. «Он хотел убить их в ту ночь, когда мы схватили Келлера. Но груз нужно было отправить. Когда они закончили, уже рассветало. Позже я пытался его отговорить. Я знал от твоих друзей, что они ничего не знали. Но Хамза и картели не любят недоделанных дел».
Хамза усмехается: «Только глупец оставит мальчика врага, чтобы тот вырос мужчиной».