Не может быть, что граф и вправду такой дурной человек, каким его представляет людская молва, размышляла Прюденс, глядя, как Себастиан устраивается в кресле. О людях она обычно судила довольно точно. Только однажды, три года назад, она жестоко ошиблась в одном человеке.
— Дело это весьма деликатное, милорд.
— Очень может быть. — Себастиан вытянул ноги к огню и опять принялся поглаживать кота. — И несколько опасное.
— Чепуха. У меня в сумочке пистолет, а кучер, который меня привез, согласился подождать. Уверяю вас, я в полной безопасности.
— Пистолет? — Он весело взглянул на нее. — Вы необыкновенная женщина, мисс Мерривезер. Неужели вы считаете, что вам понадобится пистолет, чтобы защищаться от меня?
— Бог мой, конечно же, нет, милорд. — Прюденс была потрясена до глубины души. — Вы ведь джентльмен, сэр.
— Неужели?
— Разумеется! Прошу вас, не смейтесь надо мной, милорд. Я взяла с собой пистолет, чтобы защититься от бандитов. Насколько мне известно, их здесь предостаточно.
— Верно.
Кот свернулся калачиком на коленях у Себастиана и немигающе уставился на гостью. Прюденс вдруг пришло в голову, что глаза у этого кота такого же золотистого цвета, как и у его хозяина. Это открытие привело ее в замешательство.
— Как зовут вашего кота, сэр? — неожиданно спросила она.
На губах Себастиана опять заиграла легкая улыбка.
— Люцифер.
— Да? — Прюденс осторожно откашлялась. — Так вот, как я уже сказала, я самая обыкновенная женщина, ничего необычного во мне нет, но, к несчастью, тонкости столичного этикета мне неведомы.
— Не согласен с вами, мисс Мерривезер. Вы самая необыкновенная женщина, с которой мне когда-либо доводилось встречаться.
— Верится с трудом, — недовольным голосом сказала Прюденс. — Впрочем, это к делу не относится. Итак, насколько мне известно, я стала причиной недоразумения, возникшего сегодня вечером между вами и моим братом, и я собираюсь немедленно положить этому конец.
— Неужели? — Себастиан задумчиво прищурил янтарные глаза. — Мне не известно ни о каком недоразумении между мной и Тревором Мерривезером.
— Не пытайтесь обмануть меня, притворяясь, будто вы ничего не знаете, милорд. — Прюденс сжала на коленях затянутые в перчатки руки. — До меня дошел слух, что на рассвете у вас с Тревором должна состояться дуэль. Ничего подобного я не потерплю.
— И как вы намерены нам помешать? — Себастиан с ленивым интересом изучал ее.
— За последние несколько часов я постаралась кое-что узнать об условиях дуэлей и пришла к определенному решению.
— Неужели?
— Да. Чтобы положить конец этому идиотскому недоразумению, одна из сторон должна извиниться. Как только я это поняла, тотчас же вытащила Тревора с вечера у Аткинса и поговорила с ним. К сожалению, он оказался чрезвычайно упрям, хотя заметно боится того, что должно произойти на рассвете. Видите ли, он еще очень молод.
— Но очевидно, не так уж молод, если решился бросить вызов.
Прюденс покачала головой:
— Он только и твердит, что должен пройти через такое испытание, поскольку на карту поставлена моя честь, да и его тоже. Представляете себе? Моя честь.
— Обычное дело. Дуэли, как правило, происходят именно из-за женщин. Если бы не была затронута честь женщины, они были бы невыносимо скучны.
— Какая чепуха! Позвольте заметить, милорд, если вы действительно так считаете, то у вас не больше здравого смысла, чем у моего брата.
— Потрясающее замечание!
Прюденс пропустила его выпад мимо ушей.
— Глупо думать, будто вы оскорбили меня тем, что поговорили со мной и пригласили танцевать! В ваших поступках не было ничего оскорбительного. Так я Тревору и сказала.
— Благодарю вас.
— Дело в том, — честно призналась Прюденс, — что после смерти родителей брат чувствует себя моим защитником. Ему кажется, что, как мужчина, он несет перед семьей определенные обязательства. Помыслы у него благородные, но иногда он чересчур увлекается идеей моей защиты. Было просто смешно с его стороны вызвать вас на дуэль по такому незначительному поводу.
— Я бы не сказал, что повод был такой уж незначительный. — Холеные пальцы Себастиана медленно прошлись по шелковой шерстке кота. — У нас с вами на балу произошел довольно обстоятельный разговор.
— О проблемах, имеющих взаимный интерес, ничего более, — быстро вставила Прюденс.
— И мы танцевали вальс.
— Ну и что? Как и многие другие. Леди Пемброук говорила мне, что этот танец — последний писк моды. Вальс сейчас все танцуют. Так что вызов Тревора невероятная глупость.
— Но не в глазах некоторых людей.
Прюденс закусила губу:
— Ну и что ж. Поскольку брат бросил вам вызов — а я не могу уговорить его извиниться перед вами, чтобы предотвратить дуэль, — остается только один выход.
Золотистые глаза Себастиана внимательно смотрели на нее.
— И какой же, мисс Мерривезер? Я весь внимание.
— Очень простой. — Прюденс одарила его ободряющей улыбкой. — Вы должны извиниться перед ним.
Рука, которой Себастиан гладил кота, замерла. Черные ресницы опустились.
— Простите, я вас не понял.
— Вы слышали меня. Вам следует извиниться перед ним. — Прюденс подалась вперед. — Это единственный выход, милорд! Тревору нет еще и двадцати. Он нервничает и, по-моему, понимает, в какую дурацкую историю ввязался, но еще слишком молод и слишком горяч, чтобы признать, что действовал в порыве чувств.