— Так может говорить только моя благородная и великодушная Эдита, — уже веселее сказал молодой человек.
— Но посмотри! Кто это скачет к нам? Этот статный человек, судя по его наружности и одежде, должен быть начальником форта, храбрым полковником Бруце, которого так боятся индейцы.
Она еще не успела договорить, как к ним подскакал тот, о ком говорил молодой Форрестер.
Полковник Бруце был человек лет пятидесяти, хотя на вид он казался гораздо моложе и свежее, так как в его густых, черных волосах, спадавших красивыми кольцами на плечи, совсем не было видно седины. Это был храбрый и отважный человек, обладающий всеми качествами и добродетелями, необходимыми на его опасном посту. Подъехав к молодому Форрестеру, он дружески пожал руку ему и его сестре, дав этим понять, что считает их за особо приятных гостей, при этом он с большой теплотой отозвался об одном из их близких родственников, с которым он был очень дружен и который недавно умер. Эта сердечная встреча согнала последнюю тень удрученного состояния с лица молодого воина; веселее прежнего ехал он рядом со своим новым другом, который еще до прибытия в форт представил ему своего старшего сына, ехавшего вместе с другими навстречу вновь прибывшим. Том, казалось, был достойным сыном своего отца. Несмотря на свои двадцать лет, он был шести футов ростом, а его поведение было так просто и сердечно, что он тотчас же расположил к себе Роланда Форрестера.
— Да, да, он хороший малый, — сказал полковник Бруце, когда его сын отъехал. — Когда ему было только четырнадцать лет, он уже снял скальп со взрослого индейца из племени шавниев. И это в честном бою, один на один, когда никто не мог прийти на помощь. Это случилось так. Том искал в лесу лошадь одного соседа (она вырвалась из конюшни и убежала) и вдруг увидал около нее двух больших, сильных шавниев. Том выстрелил из ружья, так как индейцы бросились на него, и это ничего хорошего не сулило. Но он попал не в индейца, а в лошадь, которая, падая, увлекла за собой и седока. Том тотчас схватил ружье и бросился на упавшего индейца. Другой шавний, пеший, выстрелил в Тома и спрятался за дерево. «Э! — воскликнул мой Том, — лучше синица в руках, чем журавль в небе!» и бросился к упавшему индейцу, раздробил ему череп как раз в тот момент, когда тот хотел подняться. Затем, не мешкая, Том поспешил к форту. Второй индеец долго гнался за ним, но не смог его настичь, и мой Том остался победителем… А ему было только четырнадцать лет! Но довольно об этом.
Вот мы и у форта, я еще раз приветствую вас, молодая прекрасная дама! Желаю вам никогда не переступать порога дома, где вы были бы менее желанной гостьей, чем здесь!
Глава вторая
СТРАНСТВУЮЩИЙ НАТАН
Когда в крепости увидали переселенцев, все бросились встречать их, кроме жены коменданта и ее дочерей, старшей из которых едва минуло семнадцать лет. Они приняли гостей, которых им представил полковник Бруце, так же сердечно, как и все остальные жители крепости. В комнате, кроме хозяек, находилась еще молодая девушка, которую звали Телия Доэ. На ее лице отразилось волнение и беспокойство, когда она услышала имя капитана Роланда Форрестера.
Полковник Бруце поведал капитану, что эта молодая особа не приходилась ему ни дочерью, ни даже родственницей. Девушка являлась дочерью одного старого знакомого. И когда ее отца взяли в плен шавнии, беспомощная малютка осталась одна. Но отец Доэ, Авель, сам сделался впоследствии индейцем: он присоединился к индейскому племени, как будто сам происходил из него, и нисколько не заботился о своей дочери, предоставив ее попечению полковника Бруце. Капитан пожалел покинутое беспомощное дитя и сказал бы девушке несколько слов утешения и участия, если бы полковник всецело не завладел вниманием своего дорогого гостя.
— Так завтра вы намерены уже продолжать путь? — спросил он молодого офицера. — Я не могу просить вас остаться, так как хорошо знаю, как дорого время в нашей стране. Но я был бы очень рад, если бы вы погостили у нас месяца два.
Капитан поблагодарил хозяина за любезность и спросил его, много ли опасностей и трудностей ожидает их на пути к водопаду на Огио.
— Никаких! — возразил полковник. — Тропинка широкая и ровная, и через лес ведет превосходная дорога. Индейцев вам тоже опасаться нечего, так как с прошлого года, когда у нас с ними произошла довольно жаркая стычка, в этой местности они больше не показывались. В сущности, вам нет необходимости углубляться в лес. Оставайтесь здесь, рядом с нами: в этой местности индейцы появятся не скоро. Здесь вы найдете защиту для вашей сестры, и, кроме того, почва здесь лучше, чем где-либо в других местах Америки. В деньгах ведь у вас, без сомнения, не может быть недостатка, так как вы, конечно, наследовали состояние вашего дяди?
— Нет, не наследовал, — ответил капитан, — это-то обстоятельство и явилось причиной того, что я вынужден искать такую местность, где земли дешевле, чем здесь.
— Что за чудеса! — воскликнул полковник. — Старик Форрестер, как я часто слышал от моего старого друга Бракслея, был самым богатым человеком в стране принца Георга и, насколько я знаю, был бездетен. Кто же получил после него наследство?
— Ричард Бракслей, ваш старый друг, как вы его назвали, — ответил Роланд. — Поэтому я и вынужден эмигрировать в Кентукки, как искатель приключений и счастья, так так моего капитанского жалованья не хватает, чтобы содержать себя и сестру.
Любопытство полковника было возбуждено; он задал капитану еще несколько вопросов и узнал из его ответов то, что мы должны сообщить и нашим читателям, так как это находится в тесной связи с теми событиями, о которых мы намереваемся рассказывать.
Майор Роланд Форрестер, дядя нашего капитана Форрестера и Эдиты, был главой богатого семейства и старшим из двух братьев. Младший должен был после смерти своего отца, как это обыкновенно бывает в Виргинии, сам добывать себе средства к жизни, тогда как старший унаследовал владения своих предков. Между братьями вспыхнула вражда, когда Америка стала вести борьбу за освобождение от владычества англичан. Младший брат взялся за оружие в защиту интересов народа, тогда как старший был всецело на стороне короля. Он никогда не мог простить своему младшему брату того деятельного участия, которое тот принимал в борьбе; из злобы он составил духовное завещание в пользу приемыша, которого он воспитывал в своем доме.
Этот ребенок, однако, скоро умер, а точнее, сгорел в доме своей матери, где был в гостях. Это несчастье нисколько не изменило отношения Роланда к брату, и только тогда, когда его брат погиб в честном бою с оружием в руках, взял он к себе оставшихся сирот. Это были — молодой Роланд, который в то время был пятнадцати летним юношей, и десятилетняя Эдита. Старый дядя, до сих пор такой суровый, полюбил сирот и не раз высказывал намерение сделать их своими наследниками. Но судьба устроила так, что Роланд Форрестер прогневил своего дядю тем же, чем когда-то его отец: он покинул дом своего покровителя через два года после того, как вступил в него, и поступил корнетом на службу в полк, который вел борьбу с Англией. После этого он никогда больше не видал своего дяди и не тревожился о его гневе, будучи уверенным, что он оставит наследство сестре. Но он ошибся. Когда умер дядя, и Роланд покинул армию, чтобы сделаться защитником сестры, он не нашел Эдиты ни в доме дяди, ни в родовом имении их предков: она находилась в чужом доме, как бездомная сирота.
Дядя не оставил никакого духовного завещания, кроме когда-то составленного им в пользу приемыша; это завещание было предъявлено Бракслеем, адвокатом умершего: Бракслей назначался в этом завещании опекуном девочки, которую считали погибшей в пламени.
Предъявление этого духовного завещания и все последующие действия Бракслея вызвали всеобщее удивление. Он предоставил от имени наследницы иск на наследство, утверждая при этом, что малютка жива и вскоре появится, чтобы заявить о своих правах. Он вызвался доказать, что наследница не погибла при пожаре, а была похищена неизвестными людьми; пожар же в доме ее матери был только предлогом, чтобы убедить всех в смерти девочки. Он также уверял, что не знает, кто похитил ребенка, хотя и делал такие намеки, которые для Эдиты и Роланда были тяжелее, чем потеря самого наследства. Он старался возбудить против Роланда подозрения в том, будто он постарался скрыть ребенка, чтобы упрочить за собой и своей сестрой право на богатое наследство после дяди.