Но тут Мануэль поверг ее в изумление.
— Приезжай в «Сипрус-Лейк», — сказал он.
Неожиданное приглашение заставило Джули с удивлением взглянуть на него.
— Нет, спасибо, — отказалась она, высоко подняв голову.
— Разве тебе не интересно побывать у меня?
— Конечно, было бы интересно, — честно призналась Джули. — Бен много рассказывал о доме. Но это не имеет значения.
— Но почему? Может быть, ты боишься? Послушай, через несколько дней я устраиваю вечер. Я пришлю приглашения и Бену и Саманте, и ты можешь приехать вместе с ними и, конечно, с Фелипе.
— Нет, — ответила Джули, отворачиваясь.
Она услышала, как Мануэль приблизился, и ощутила тепло его дыхания на шее. Сильные пальцы сжали ее плечи и потянули назад. Джули спиной почувствовала его сильное мускулистое тело.
— Боже праведный, — пробормотал он. — Почему я так хочу тебя, Джули.
Его чарующий голос лишал ее всякой способности к сопротивлению, но когда Мануэль повернул Джули лицом к себе и нагнулся, она резким движением высвободилась из его объятий.
— Не касайтесь меня, — проговорила она полным страдания голосом.
— Иной раз я мог бы убить тебя, — произнес Мануэль в бешенстве, тряхнув головой.
— Тогда зачем вы явились сюда? — спросила Джули, дрожа всем телом. — Вы знаете, нам нечего больше сказать друг другу. Я вовсе не собираюсь иметь с вами интимные отношения, кто бы вы ни были! Наверное, думаете: я должна чувствовать себя польщенной, что вы обратили на меня внимание… Так знайте, я этого не чувствую!
— Сейчас же замолчи! — скомандовал Мануэль в ярости.
— Не буду молчать, — парировала Джули с легкой дрожью, но в этот момент вернулся Фелипе, и она, отойдя от Мануэля, закурила сигарету.
— А теперь, мой дорой братишка, — начал Мануэль, — быть может, объяснишь мне, зачем ты здесь?
— Я бы сделал это в любом случае, — сказал, пожав плечами, Фелипе. — Отец Терезы увез ее из больницы. Сегодня днем… когда ей нельзя даже двигаться. Ее приготовили к операции…
Мануэль выругался по-испански, стукнув кулаком себе в ладонь.
— Но почему? Почему?
Фелипе рассказал ему о предполагаемых причинах. Мануэль ходил взад и вперед по гостиной, курил манильскую сигару и сердито хмурился. Это дало возможность Джули прийти в себя. О чем говорили братья, она почти не воспринимала, в таком смятении пребывали все ее чувства. С облегчением услышала она слова Мануэля о том, что ему нужно ехать.
Проводив брата до двери, Фелипе затем заметил, что ему тоже пора.
— Действительно необходимо? — спросила Джули с сожалением. — Сам и Бен могут еще долго отсутствовать.
— Необходимо немного поработать, — ответил Фелипе с доброй улыбкой. — Кроме того, нужно попытаться что-то предпринять в отношении Терезы. Мануэль намеревался сам заняться этим делом, и кто-то должен ему помочь. Он очень озабочен судьбой ребенка и хочет поскорее увидеть ее здоровой.
— Мы ведь все этого хотим, — горячо подхватила Джули. Затем, поколебавшись, все-таки сказала: — Фелипе!
— Да? — взглянул он на девушку.
— Как вы думаете: Мануэль любит Долорес Арриверу?
С рассеянным видом застегивая пальто, Фелипе проговорил с расстановкой:
— Мануэль никогда не любил ни одной женщины.
— Но он… берет ее повсюду с собой.
— Да, верно. Но вы, Джули, должны понимать: Долорес помогает Мануэлю в его работе, что в конце концов очень важно. Она ведь тоже профессиональный эстрадный артист, и на этом уровне их интересы совпадают. Кроме того, Долорес любит Мануэля; на мой взгляд, это играет определенную роль. Она — человек пламенной страсти, дикого и неукротимого нрава, давно знакома с Мануэлем и хотя относится к нему, как тигрица к своему детенышу, между ними нет того взаимопонимания, которое вы имеете в виду.
— Именно это я и имела в виду, — заметила Джули, с трудом проглатывая застрявший в горле комок.
— Почему вы спросили?
— Не знаю, — тряхнула головой Джули.
— Вы, по крайней мере, понимаете, что любить Мануэля — величайшая глупость?
— Да, да, понимаю, — вновь сглотнула Джули. — Я… Я не люблю Мануэля. У нас нет ничего общего. Я испытываю к нему презрение, хотя бы за его отношение к нам, женщинам, но не могу не восхищаться им как мужчиной за то, что он делает для новой больницы и Терезы.
— Мануэль во многих отношениях великодушный человек, — кивнул Фелипе. — И существует только одна женщина, которую он действительно обожает — Пилар. Насколько мне известно, она была и пока остается единственным в его жизни человеком, к которому он испытывает настоящую любовь.