Но…
Это был не Мидас.
Режиссёр командовал, Тори то прятала лицо, то выныривала из тени, глядя прямо в камеру, но ничего толком не получалось. Руки партнера казались ей неживыми, деревянными, он прижимал ее к себе слишком грубо и плотно, и каждом его движении Тори улавливала нездоровое, нервное желание подавить, подчинить ее.
Не так, как с Крисом. Крис не хотел ее переломить и подчинить. Он хотел от нее принятия, понимания, хотел понять и открыть ее саму, и это было намного глубже и тоньше, чем беспрекословное рабское подчинение.
Прижимаясь к груди романтического Диониса, разглаживая ворот его белоснежной рубашки, заглядывая в его красивое лицо, она вдруг поняла, что Крис не поворачивал ее, насильно и жестко, под свет, не крутил ее тело, не заставлял поднимать голову… он вообще ни слова ей не говорил, все происходило как-то само.
А Дионис жаждал ее молчаливого подчинения. Он чувствовал, как она отстраняется от него, и насильно жал ее к себе крепче, вымучивал из нее каждую позу, и Тори казалось, что весь мир пропах красным вином, что плещется в его блестящем бокале на высокой тонкой ножке.
- Может, тебе выпить немного? - шепнул ей Дионис, на ушко, чуть склонившись. Тори зажмурилась от очередной вспышки камеры, понимая, что и их интимный шепот запечатлен на фото, поморщилась и попыталась оттолкнуть от себя партнера, но тот внезапно обхватил ее крепкими руками, запустив пальцы в ее волосы.
- Пей! - прогремел его голос над ее запрокинутым лицом.
Он рывком откинул назад ее голову, и алая жидкость из блестящего бокала тонкой струйкой полилась ей в рот. Тори попыталась оттолкнуть Дэнниса от себя прочь, но тот был словно из металла отлит, и вино все лилось, заливая рубиновыми потеками ее шею, ее грудь и платье.
- Пей!
Это было что-то ужасное, порочное и вязкое, словно паутина, Тори чувствовала себя так, словно ее медленно соблазняют, изламывают ее волю, и она тонет, тонет в темноте, которая называется покорным отчаянием и безразличием.
Она покорно сделала несколько глотков, в голове ее зашумело. Чертов Дэннис! Он склонился над нею, трясущейся от терпкого вкуса во рту, и, страшно сверкая совершенно безумными глазами, склонился над нею, словно собираясь подарить ей поцелуй. Несомненно, то, что видели в кадре фотографы, было неплохо, и даже красиво; в губах молодого человека была зажата виноградина, крупная, налитая спелым соком, и он ее передавал из губ в губы Тори, властно оттянув назад ее голову, да только ей самой это ничуть не нравилось.
«Черт, ну и работенка», - едва ли не с отчаянием думала она, замирая с чертовой виноградиной во рту, чувствуя, как от выпитого натощак у нее кружится голова, и… со стыдом видя перед собою Криса.
Он стоял среди съемочной группы, скрестив руки на груди, все в том же костюме, но уже без золота на руках. Высокий, огромный, сильный. Как всегда неподвижный и спокойный, преувеличенно спокойный, будто неживой, он наблюдал за съемками, и взгляд его был такой… исступленный. Лишь на мгновение уловив исступление и страсть в его взгляде, Тори поняла, что ему-то эта съемка дается так же тяжело, как ей. Он видит, как к женщине, которую он вожделеет и считает своей, прикасается кто-то другой, нарочно манипулируя жаждой, недавно раскрытой в ней Крисом, и ничего не может с этим поделать… И эта пытка для него посерьезнее хлестких ударов.
Дионис его тоже увидел на площадке краем глаза и рассмеялся нехорошим коротким смешком. Тори не знала, были ли у мужчин какие-то личные счеты, или, вероятно, соперничество за право главенствовать на съемке, но парень вдруг склонился над нею, и, позабыв свои штучки с вином, откровенно, развратно и пребольно куснул ее в шею, помечая кровоподтеком словно свою, так, что девушка не сдержала горячего изумленного вздоха. Ноги ее подкосились, боль полилась по натянутым нервам горячим неудержимым потоком, и Тори, умоляюще глядящая в темные, пылающие т ярости и ревности глаза Криса, вдруг сообразила, что ей непередаваемо хорошо.
В чужих руках, принимая жестокую ласку от другого - хорошо.
Она смотрела в глаза Криса, тая в наслаждении, которое ей дарил ее странный партнер, и ей было нестерпимо стыдно, что Крис видит ее в этот момент. Словно она обнажена и Дэннис ласкает ее меж ног при всех. Стыдно, что Крис понимает, что ей хорошо. И что это удовольствие она получает не от него, не от того человека, которого любила и вожделела всем сердцем.