— Был то там, то там, но ничего путного. Убийца, кажется, хорошо прячется.
— Или полицейские бесполезны в своей работе, — Трэвис отложил газету.
— Они, очевидно, вызвали помощь со стороны.
Дастин вытер руки сине-белым полосатым кухонным полотенцем. Он повернулся и сел за стол.
Грейс тоже отложила газету и откинулась на спинку стула, сложив руки на груди.
— Я молюсь, чтобы его скорее поймали. Эти девушки не заслуживали смерти.
— Это так грустно, — сказала я.
Я слышала, как Грейс несколько раз говорила об убийце проституток, обычно, когда читала утреннюю газету. Я не призналась ей, но это дело глубоко тронуло меня. Любая из тех девушек могла быть мной.
Я поставила тарелку с яичницей и беконом на середину стола, а затем два кувшина – один с водой, а другой с апельсиновым соком, который только что отдал Дастин.
Дастин и Трэвис перешли к теме нового работника ранчо, который заменил Митча.
— Думаю, предательство Митча было скрытым благословением. Меньше недели, и Гэри оказался более чем способным работником, — Трэвис снял кепку и положил ее на колени.
— Согласен. Он хранитель, — Дастин налил себе апельсинового сока. — Хейли, еда выглядит восхитительно.
— Надеюсь, на вкус тоже.
Я села на стул рядом с Грейс и потянулась за газетой, чтобы заменить ее своей тарелкой. И замерла, прежде чем прикоснулась к ней. А потом, будто она контролировала меня, я подняла ее. С чувством, будто находилась под водой, медленно встала, все еще сжимая газету в руке, и вышла из кухни. Я слышала, как Дастин позвал меня, спрашивая, в порядке ли я. Слышала, как ответила, что со мной все хорошо.
Внизу лестницы стоял деревянный ящик, в котором Грейс хранила старые газеты. Я залезла внутрь и взяла пять местных газет, что лежали сложенными в стопку. С колотящимся в груди сердцем я побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Моя голова ощущалась так, будто сейчас лопнет, что-то невидимое сжимало ее, и давление достигало моего мозга. Боль отдавалась в ушах, глазах и распространилась по всему моему телу. Желудок сжало так сильно, что я была на грани того, чтобы согнуться пополам. Мои колени ослабли, и зрение затуманилось, а мой мир закружился вокруг своей оси, когда кроваво-красные флаги заколыхали в моем сознании.
Ворвавшись в спальню, я бросилась на кровать и зарылась головой в подушку, надавливая на ее всем своим весом и своими страхами. Я позволила себе закричать, выпуская наружу часть давления, что сжимал меня изнутри. Потом судорожно вздохнула, села и посмотрела на газеты, лежащие на кровати.
Я подняла одну, которой было несколько дней, и пролистала страницы. Найдя статью, которую искала, прочла заголовок.
«Десятой проститутке, которая была убита, было всего двадцать пять».
Очевидно, ее тело не было найдено; фотография, посланная ее близким, была единственным свидетельством ее смерти. На спине была выведена цифра десять. Она была пронумерована, как и проститутки, убитые до нее. Я перевела взгляд к фотографии. Когда-то, она была красивой. На этой фотографии – идеальный снимок ее лица и верхней части тела – ее глаза открыты и пусты, зрачки расширены.
Затаив дыхание, я взяла другую газету и нашла другую статью – еще одна убитая проститутка, еще одна отнятая жизнь. Еще одно доказательство, от которого у меня по коже побежали мурашки.
Я пыталась сдержать желчь, что подступила к моему горлу, когда потянулась за сегодняшней газетой и прочла статью.
Более тридцати проституток было убито в общей сложности. Ни одно из тел не было найдено, но фото каждой убийца присылал.
Я заставила себя посмотреть на небольшие фотографии женщин, размещенные в колонну, и мой желудок перевернулся. Даже неживые они выглядели похожими. У всех были длинные, медово-светлые волосы. В статье говорилось, что все девушки были зеленоглазыми с длинными ресницами.
Рвота подступила к горлу и на этот раз не имела ничего общего с утренней тошнотой. Достигнув ванной, я упала на колени у унитаза, и меня начало рвать до тех пор, пока горло не начало саднить, и слезы не обожгли глаза. Я не знала, как долго оставалась там после этого, пока моя раскалывающаяся голова покоилась на краю унитаза.
— Боже, Хейли, ты в порядке?
Я подняла глаза. Мое видение было размытым, когда я увидела лицо Дастина, опустившегося на колени рядом со мной. Я снова начала безудержно плакать.
— Я не думала, что может быть еще хуже, — сглотнула слезы. — Я ошибалась, Дастин. Как я могла так ошибаться?
Он обнял меня и покачал, одной рукой держа за затылок, а другой поглаживая мою спину.
— Все в порядке, Хейли. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Я фыркнула и отстранилась от него. Я хотела смотреть ему в глаза, когда поделюсь с ним своими подозрениями. Покачала головой.
— Ничего уже не будет хорошо. Джуд все еще держит меня там, где хочет – в своих ладонях.
Дастин ничего не ответил. Он помог мне встать и проводил в спальню. Он отодвинул газеты, и мы оба сели на кровать.
— Что-то случилось?
Я потянулась за сегодняшней газетой, разложила ее на своих коленях и указала на фотографии мертвых женщин.
— Я никогда не буду свободной, — сделала паузу, чтобы сделать еще один вдох. — Дастин, я думаю, что Джуд убил этих проституток.
Дастин взял у меня газету и уставился на статью.