— После того, как я приму душ.
— Я так и собиралась, Пит. Мне нравится хлопотать вместе с тобой на кухне. Все так по-домашнему… Я соскучилась по таким вещам. Пит, все нормально? Ты какой-то уж очень притихший. Это не из-за нашего спора по поводу твоей подруги?
— У моей подруги есть имя. Да, если честно, тот спор не дает мне покоя.
— Ну что ж, ты всегда говоришь правду. Мне это по душе. Клянусь, Пит, я не стану мешать вашей дружбе. Терпеть не могу ревновать, но все равно ревную. Обещаю, что как-нибудь справлюсь с собой, у меня получится. Обязательно получится.
— Рад слышать. Гарантирую, ты полюбишь Энни, и не удивлюсь, если вы станете близкими подругами. Только бы мне удалось разыскать Барни. Тогда в моей жизни все станет на свои места.
— Жизнь — смешная штука, Пит. Ты можешь просто идти по улице и случайно натолкнуться на него. Иногда случаются странные вещи, — заметила она, выворачивая наволочку наизнанку. — Тебе нужны новые подушки.
— Закажи несколько на мое имя в «Блумингдейле», — сказал он через плечо.
Мэдди пристально посмотрела на него и взялась за пододеяльник. Как будто у нее есть время покупать подушки. Ладно, она попросит об этом своего ассистента. Она готова сделать все что угодно, лишь бы увидеть на лице Пита улыбку.
— Надеюсь, он никогда не найдет Барни, — проговорила Мэдди еле слышно. — Неизвестно, что делать с этой Энни или как ее там, а если к ней добавится еще и Барки, то все пойдет прахом. — Она смахнула набежавшую слезу. Почему ей не нужен никто, кроме Пита, а он нуждается в ком-то еще? Почему?
Пит уже поджаривал цыпленка, когда Мэдди, присоединившись к нему, сняла со стены разделочную доску, достала нож и принялась резать овощи, как делала это каждый вечер.
— Я уже помыл их, — сообщил он.
Мэдди кивнула. Сейчас она нарежет сколько нужно моркови, помидоров и лука, выбросит отходы в контейнер, а все оставшиеся овощи положит обратно в холодильник.
— А что у нас на десерт?
— Замороженный кекс и пирог. На коробке написано «Бельгийское яблоко». Похоже, в нем много сиропа и толченых орехов. Со взбитыми сливками получится нечто божественное.
Потом они ждали в гостиной, пока приготовится обед, Мэдди уселась среди подушек на полу, тщательно скрывая раздражение. Пит перебирал кассеты на стеллаже, разыскивая нужную. Они всегда смотрели одну и ту же, и лежала она на самом верху, но ему почему-то нравилось превращать эти липовые поиски в ритуал. Да это и было ритуалом. Вот он находит ее, радуется, что нашел, потирает руки. И все это ради дурацкого фильма, который они видели сто, а может, и двести раз. Мэдди знала наизусть все диалоги, все мельчайшие детали. Кто в здравом уме станет без конца гонять «Нашествие похитителей трупов»?
Мэдди хотелось завизжать, когда Пит спросил:
— Что будем смотреть, оригинал или переснятый фильм?
— Оригинал.
Она понятия не имела, какая разница между оригиналом и копией. Почему они не могут посмотреть что-нибудь легкое или смешное? Потому, что она пытается изобразить, что у нее такие же вкусы, как у Пита. Однажды Мэдди солгала ему, что ей безумно нравится Боб Марли, и расплачивалась за это каждый день, ведь свои слова обратно не возьмешь.
С точностью до минуты она знала, через сколько времени зажарится цыпленок и когда закончится фильм.
Настал момент прокрутить ежевечерний спектакль. Мэдди устроилась на диване рядом с Питом и, не глядя на экран, несколько раз восторженно вскрикнула в тех моментах, когда это делал он, радуясь при этом, как ребенок. Удручающе медленно поползли титры. Сейчас Пит скажет: «Как мне нравится этот фильм».
— Как мне нравится этот фильм.
— Я знаю. — Мэдди выдавила из себя улыбку.
Пит перемотал пленку, потом засунул кассету на ее обычное место.
— Надо проверить курицу.
По пути в кухню он включил музыкальный центр, и по комнате поплыли звуки реггей. Она улыбнулась, услышав, как он негромко подпевает Марли.
— Черт, это же настоящий пожар! — воскликнула Мэдди за обедом, хватая стакан молока, чтобы хоть как-то погасить невыносимое жжение перца.
— Зато очень вкусно, — невозмутимо ответил Пит, прихлебывая из своего стакана и как ни в чем не бывало продолжая жевать курицу. — Разве нет?
— Скажу завтра, если мои внутренности не сгорят дотла. Но если честно, мне нравится. — И ей действительно нравилось, только после каждой такой трапезы она дня четыре чувствовала слабость.
Кофе с пирогом они пили в гостиной, глядя телевизор.