Почтальон принес вещи маркизы, а сам уселся ужинать.
Холодные компрессы привели маркизу в себя; она открыла глаза.
— Спасите! Я не так виновна! Спасите, меня хотят убить! — были ее первые слова.
— Успокойтесь, — сказала хозяйка, — Вы у добрых людей.
— Где я? — закричала маркиза, дико озираясь, — где же палачи? Их было два, они гнались за мной. Где они?
Ее с трудом убедили, что два всадника были просто конные стражники из Живэ.
Мария опустила голову на подушку, а потом вскочила; лихорадка придала ей силы.
— Я должна ехать дальше? — простонала она, — мне грозит опасность!
Так как почтальон рассказал всем, что путешественница торопится застать при жизни одного умирающего, то ужас маркизы приписали этому обстоятельству.
— Вы должны остаться лежать, пока не придет доктор, — сказала хозяйка, — он осмотрит Вас и решит, можете ли Вы ехать.
— Не надо доктора! — простонала Мария и снова упала в обморок.
— У нее страшная лихорадка, — сказала женщина из города, — бедная барыня очень страдает. Вы должны позвать доктора: помочь ей — христианский долг.
— Николай уже стоит на улице и ждет доктора. Это — прекрасный доктор, и все обращаются к нему: наш городской доктор господин Ру уж очень стар.
— Путешественница, кажется, очень богата, — сказала женщина из города, — на всех ее вещах серебряные цепочки да гербы. Вон, смотрите, буквы “М” и “Б” и корона.
В этот момент в дверь постучал слуга и объявил, что доктор приехал.
— Скорее, Пикль, веди его сюда!
Доктор был молодой, сильно сложенный мужчина. Войдя в слабо освещенную комнату, он снял шляпу и попросил всех бывших в комнате, удалиться, чтобы не мешать ему осмотреть больную. Осторожно подойдя к постели, он увидел, что в полутьме не может рассмотреть ни самой пострадавшей, ни ее повреждений. Он взял со стола лампу, защищенную с одной стороны абажуром, и повернул ее так, что свет упал прямо на лицо больной. Крик изумления и ужаса вырвался из его груди, когда его взгляд упал на пострадавшую. Он схватился рукой за спинку стула, чтобы удержаться на ногах.
Его крик и яркий свет лампы заставили Марию открыть глаза. Увидев неподвижно стоявшего у ее постели врача, она, словно наэлектризованная, подняла голову и, протянув руку, точно желая отогнать видение, прохрипела:
— Камилл Териа!
— Да, это — я, — глухим голосом ответил доктор. — Маркиза, — продолжал он, — я прошу Вас иметь ко мне доверие.
Она схватила его за руку и чуть слышно прошептала:
— Камилл, ты послан мне свыше! Спаси меня!
Териа почувствовал прикосновение горячей, лихорадочной руки, и по его жилам пробежал огонь. Старая, страшными усилиями подавленная любовь проснулась в его сердце. Он взглянул на бледное, прекрасное лицо той, которую так пламенно любил, и забыл ее неверность, забыл свои страдания. Воспоминания о часах блаженного счастья властно завладели им, и эта встреча стала казаться ему намеком судьбы, что с этих пор его жизнь навсегда будет связана с жизнью маркизы.
— Спасти тебя, Мария? — нежно сказал он, — дай, я посмотрю твою рану; она, вероятно, не опасна.
Думая, что маркиза считает свои повреждения опасными для жизни и ждет от него спасения от смерти, Териа внимательно осмотрел ее и скоро убедился, что рана на голове сама по себе не опасна, но что больная потеряла много крови, что и было причиной ее обморока и слабости. Перевязав рану, он нагнулся к самому уху больной и произнес дрожащими губами:
— Где Сэн-Круа?
— Умер, — прошептала Мария.
Камилл прижал руку к бьющемуся сердцу.
— Говори правду, Мария! Он…
— Умер, Камилл, умер! О, спаси меня! Мне необходимо ехать!
— Ехать? Невозможно! Ты должна пробыть здесь, по крайней мере, два дня. У тебя жар, ты вся в синяках и дрожишь от лихорадки! Отъезд может убить тебя!
— Я должна ехать, хотя бы это и стоило мне жизни, — повторила Мария.
— Тут какая-то тайна, — сказал Териа, — будь со мной откровенна, Мария, я должен знать все. Как ты попала сюда? Да, да, я слышал: ты торопишься переехать границу? Почему такая спешка? Чего ты боишься?
Маркиза с трудом приподнялась на постели.
— Закрой дверь, — сказала она, — сядь поближе и слушай!
Териа запер дверь на задвижку и сел возле нее. Тогда маркиза обняла его и, положив утомленную голову на его грудь, прошептала:
— Ты все еще любишь меня?
— Да, Мария, да! У меня нет сил бежать от тебя.