— На, возьми! Можешь удостовериться, что я действовал так ради науки и желания принести пользу моему другу и тебе! — и с этими словами Экзили бросил ему приготовленную повязку.
Гюэ тотчас же наложил ее на пораненное место руки Аманды и крикнул:
— Уходите! Уходите!
В эту минуту Аманда открыла глаза и увидела кровь, которой были запачканы ее руки и платье.
— Уйдем! — шепнул Экзили своему товарищу.
— Помогите! — воскликнула Аманда, и словно кто-то ждал только этого зова, — ставни затрещали под чьим-то ударом, стекла со звоном посыпались в комнату, и какой-то человек, спрыгнув с окна, бросился на Экзили, размахивая вместо оружия садовым заступом.
— Аманда, это — я! — крикнул он.
Экзили едва успел избегнуть нападения, спрятавшись за большим креслом.
— Ренэ, Ренэ! — рыдая звала Аманда, но, будучи обессилена потерей крови, снова лишилась чувств.
— Что Вы сделали? А отравитель! Выходите, мошенники! — вне себя кричал Ренэ. — Гюэ, Вы видели? О, я разнесу Вас, разбойники! — и он снова поднял заступ.
Однако в эту минуту человек в плаще выступил вперед, в его руке сверкнуло острие шпаги и он сказал спокойным голосом:
— Герцог Дамарр, я готов дать Вам удовлетворение, но бросьте же эту лопату: в этом доме для Вас, вероятно, найдется шпага.
— Граф Лозен! — отступая с изумлением воскликнул Ренэ. — Вы здесь. И в обществе этого…
— Герцог, — приблизившись сказал Экзили. — Гюэ все расскажет Вам. Мы не имели дурных намерений. Старик получил свободу за тот опыт, который я только что произвел. Это была маленькая жертва, которую дочь принесла отцу и о которой и говорить не стоит… Вы же, молодой человек, берегитесь! Не вздумайте разбалтывать чужие тайны, не то и я заговорю и расскажу всему свету, почему Ренэ, сын герцога Дамарра, так похож на умершего Годэна де Сэн-Круа… А ведь Вы любите свою мать.
Из груди Ренэ вырвался яростный крик. На мгновение он остолбенел, а когда опомнился, граф Лозен и Экзили уже оставили комнату.
Дамарр был теперь один возле Аманды, лежавшей без чувств, и близ Гюэ, стоявшего перед ней на коленях.
XV
Путешествие во Фландрию
Равнина между Куртрэ и Харлебеком вся покрыта каналами, лугами и нивами и известна своим плодородием. С зеленых лугов, подобно букетам цветов, поднимаются маленькие пышные рощи, среди которых лежат опрятные фламандские деревни; там и сям большие города с улицами, расположенными в виде веера, возносят к небу свои величественные колокольни. Издали можно видеть все, что только движется на этой ровной поверхности; поэтому черная исполинская змея, извивавшаяся на горизонте, невольно привлекала внимание жителей Куртрэ и его окрестностей, наблюдавших этот феномен в сентябре 1670 года. При дальнейшем исследовании определилось, что туловище этой змеи состояло из несметной толпы всадников, пешеходов и людей, ехавших в экипажах; эта толпа направлялась от французской границы к Куртрэ.
— Это — королевский поезд, — сказал старый чиновник городского управления, и в ту же минуту колокола Куртрэ возвестили, что с городских башен заметили прибытие Людовика XIV.
Медленно приближался бесконечный поезд. Казалось, что снова наступили времена великих персидских монархов, и тихая Фландрия сделалась свидетельницей азиатской роскоши, французский король следовал по обширным полям, которые Ахенский мир подчинил его скипетру. Это путешествие было предпринято для того, чтобы осмотреть приобретенные земли и показаться во всем своем величии. Но вся эта пышность служила прикрытием властолюбивых вожделений: “Голландия” — вот что было лозунгом французского короля, под маской доброты скрывшего когти, которые он уже готовился выпустить против свободной страны. Людовик уже заключил с Англией союз с целью уничтожить генеральные штаты; посредницей в этом союзе являлась красивая, ловкая герцогиня Орлеанская, сестра Карла II, и пышные проводы прекрасной посланницы скрывали тайные приготовления Людовика. Всякое передвижение войск внутри Франции приписывалось приготовлениям к королевскому путешествию, между тем как выбранные для этой цели люди старались возбудить в нидерландцах сочувствие к Франции при помощи золота или щедрых угощений. Голландские генеральные штаты видели надвигавшуюся грозу, но не были в состоянии уклониться от тучи, из которой должна была сверкнуть страшная молния.
Воздух был полон оглушительными звуками труб; тесными рядами ехали на красивых конях всадники в блестящих касках с развевавшимися перьями. Это были шедшие в авангарде королевские гвардейцы, высокомерные, страшные мушкетеры, для которых не было ничего святого и мужество которых было так же поразительно, как и их жестокость. За этими вооруженными всадниками тянулся длинный ряд придворных, поэтов, музыкантов и дипломатов, за которыми ехали две тысячи человек придворной прислуги в блестящих ливреях, шитых золотом и серебром. За ними следовала огромная, тяжелая, украшенная резьбой и позолотой, хрустальная королевская карета, окруженная мушкетерами.