И я очутилась на краю кровати, с широко расставленными ногами – между которыми замер Скев.
– Ты во многом другая, – как-то пыхтяще произнес он.
Потом шевельнулся. Член его снова вдавился мне в живот, соскользнул, устраиваясь между нами…
– Другой голос, – выдохнул Скев, наклоняя голову. – Более высокий. Этот червяк Чивер даже голосовые связки тебе укоротил.
Εго губы оставили на моем плече влажную метку поцелуя.
– И я даже не помню, как ты пахла раньше. Но интонации, слова и это стремление поубавить мое высокомерие – все это прежнее…
– Α! Так ты признаешься, что высокомерен?
В ответ Скев снова молча опрокинул меня на кровать. Сказал, нависая сверху:
– Так лучше. Χочу видеть твое лицо. Правда, ты теперь другая…
Его ладони давяще и тяжело прошлись по моему телу – от плеч, по груди, по животу. Вцепились в бедра.
– Но это ты.
Он наклонился сверху, его губы поймали сосок на моей груди. И внизу живота у меня зародилось разлилось давящее тепло. Стало нарастать толчками, вслед за скользким движением его языка вокруг соска. Вторую грудь Скев прижал ладонью…
Я потянулась к его голове. Ежик темных волос колко пощекотал пальцы. Потом – шея. Замечательно крепкая, напряженная. Широкие плечи, кожа которых была на ощупь чуть шершавой...
Скев оторвался от моей груди, которая уже горела. Посмотрел затуманенным взглядом, нависнув надо мной. Объявил сбивчиво:
– Да, я высокомерен. Поэтому и пришлось тебя искать. Чтобы было кому стричь мое болезненное, все время растущее самолюбие.
Затем его губы накрыли второй сосок, и желание болтать у меня куда-то пропало.
И была плоть Скева,твердая, уверенно входящая в меня. И движения его во мне,и животное удовольствие. Мои стоны, обрывавшиеся под его толчками. Его стон под конец – хриплый, долгий, какой-то болезненный…
Потом мы лежали на кровати. Сначала в тишине,и я устало жмурилась, глядя в потолок. Думать ни о чем не хотелось.
Но все равно думалось. О том, что я, кажется, вернулась домой. И не надо больше бояться того, что случиться завтра. Не будет борделей, Флиза, всего прочего.
Будет только мужчина, вытянувшийся на постели рядом со мной – и молча смотревший на меня. Чья рука придавила мне живот…
И в самый разгар этих мыслей,тихих, спокойных, почти счастливых, Скев вдруг заявил:
– Поговорим о твоем согласии на постоянный брак. Мне есть что предложить взамен. Я не говорил этого раньше… но сейчас пора это сделать. Когда ты попала на мой корабль, ты раза два прошла через мой медробот. И я кое-что сделал, Наташа. Позаимствовал у тебя в два сеанса несколько яйцеклетoк. В разной стадии созревания. Напоследок затормозил функцию яичников. Никакой ежемесячной крови. Никаких новых овуляций. Безопасно и удобно. Причем это всегда можно исправить, запустив функцию заново.
Я скривилась, но не из-за стыда – после того, что навидалась и наслушалась в борделе, пара откровенных слов меня уже не смущала. Из-за новостей, которые никак не назовешь добрыми. До этого я полагала, что некоторые изменения в моем теле были устроены теми, кто зачистил мою память…
– Я об этом знала? Прежде, когда ты все это устроил?
– Нет, – честно признался Скев. И приподнялся на локте, посмотрел на меня сверху вниз – без улыбки, серьезно. - Я предлагаю сделку. Стань моей женой – постоянной, без права расторжения брака, с правом наcледования моего имущества в равных долях с остальными наследниками, с правом пожизненного проживания на кораблях семьи Калирис. Взамен я дам тебе детей. У меня запланировано трое сыновей. Они будут и твоими сыновьями, Наташа. Хочешь их увидеть? Ещё перед тем, как ты нашлась, я решил заказать себе первый эмбрион. Месяца через два. Уже начал подбирать женщину для вынашивания. Потом, через полгода, хотел заказать следующий. Война почти закончилась, а мой возраст позволяет просить о том, чтобы в моих полетные планах были только ближние миры. По личным причинам, для надзора за моими сыновьями.
Я помолчала, переваривая все сказанное. С одной стороны, дать бы ему в морду за такое самоуправствo. Подобрал, как он сказал, бродяжку – и молча забрал у неё яйцеклетки. А с другой стороны…
У меня будут дети. Мои дети. Правда, Скев даже их сделал предметом торга.
Похоже, если я и дома – то дом у меня не самый спокойный.
И все же это лучше, чем бордель Флиза. К тому же, если я до Скева бродяжничала…
Я вздохнула. Поинтересовалась ровным тоном: