Вдалеке виднелись белые, похожие на огромные кегли трубы атомной электростанции. Влад любил смотреть на них, понимая, что его человеческие треволнения есть ничто. Песчинка. Малость. Существуют вещи, способные перевернуть мир за секунды. На удивление, это успокаивало.
Хотелось и сегодня поймать это чувство. Прийти в себя. Влад покрутил шеей и глубоко вдохнул влажный воздух. Потом сделал несколько взмахов руками, будто собирался занырнуть в мелкие волны.
За спиной раздался шум. Влад резко обернулся, хрустнули и заныли шейные позвонки. Перед ним стояла Маргарита.
Глава 6
Марго
Хлесткая пощечина, и Рита летит на пол. Мать разъяренно трясет перед ее лицом дневником и визжит ультразвуком:
– Это что??? Это что, я тебя спрашиваю???
Рита знает, что. Тройка. Тройка за контрольную по математике. Осторожно проводит языком по зубам, во рту ощущается солоноватый привкус крови. Наверное, прикусила язык.
– Я исправлю, - глухо говорит она, поднимаясь на ноги.
На мать не смотрит, знает, что та еще больше взбесится из-за ее взгляда. Рита может долго смотреть, не моргая. Так делал отец, который ушел из семьи. С тех пор мать и вымещает на ней зло.
Вот уже несколько лет Рита загадывает под Новый год одно и то же желание: чтобы мать нашла себе мужчину и перестала цепляться к ней.
Но ничего не происходит. Они по-прежнему живут вдвоем. И даже рыбок в аквариуме у них больше нет.
Когда отец уходил, мать выплеснула воду из аквариума в окно. На голову отца, выходящего из подъезда. Покатились ракушки и камешки, забились, засверкали радужно маленькие рыбки на сером асфальте. Маленькая Рита зажмурилась, чтобы не смотреть на их мучения.
– Исправит она! – дергает щекой мать. – Когда? Когда ты собираешься исправлять, если конец четверти?!
– Я успею.
Мать швыряет в нее дневник. Рита успевает его подхватить, но замечает, что хлипкая обложка не выдержала и оторвалась от страниц. Она стоит, опустив голову: главное, не смотреть матери в лицо. Иначе она еще долго не успокоится и не пустит на тренировку.
Еще в начале учебного года Маргарита записалась на секцию футбола. Набирали экспериментальную группу при школе олимпийского резерва, приглашали девочек на бесплатные занятия. Рита зашла просто так. Из любопытства. И ей понравилось.
Мать ничего не сказала. Пускай. Лишь бы по мужикам не пошла. У нее была навязчивая идея, что Рита унаследовала гены отца, а значит, думает только о сексе. Как и бывший муж, похотливый козел, который ушел к любовнице, не сумев удержать в штанах грязь.
Поначалу Рита возмущалась и пыталась объяснить, что ни о каких мужчинах в свои четырнадцать, она и не мыслит, но мать была непреклонна. И Маргарита просто научилась молча выслушивать ее бредни.
К увлечению дочери мать никакого интереса не проявляла. А Рита старалась ничего у нее не просить.
Старенькую форму в школе выдавали, гетры, бутсы тоже нашлись на первое время. Плохо, что не новое, как в спортивном магазине, куда иногда заглядывала Рита. Бродила по отделу для футболистов, с завистью поглядывала, как подростки выбирают подходящую экипировку, морщатся и возмущаются, что им не нравится цвет. Глупые! Ей бы новые «сороконожки» или бутсы для зала… И всё равно, какого они там цвета или фирмы. Побегали бы в ношеных, с чужой ноги, и сразу стали бы ценить новое.
На тренировках выкладывалась полностью. Часть девочек не выдержали и из команды сбежали. Пришлось идти в смешанную, к мальчишкам. Несколько раз проходила смотр, в надежде, что выберут и увезут в интернат в Сочи или Краснодар, а лучше, конечно, в Москву. Но ее не выбирали, и тогда Рита начала тренироваться еще усерднее.
Мать требовала, чтобы учеба не страдала. Рита знала, что это один из ее способов контроля и власти. Захочет – не будет тренировок, а то и вообще потребует забрать документы, придумав нелепые причины.
Рита старалась, хотя когда уезжала на сборы, по программе отставала. Вот поэтому и трояки проскакивали.
Единственной отдушиной была подруга Вера. Несмотря на то, что она была на два года младше, Рита к ней прикипела. Близки были, как сестры. Семья Веры стала родной. Все всё понимали: и в каких обстоятельствах живет Рита, и почему у нее нет модных новых вещей, и откуда желтые синяки на предплечье. Понимали, но ни словом, ни взглядом не позволяли проявить жалость. Знали, жалость унижает. Поэтому обращались просто и приветливо, не вмешиваясь в ее отношения с матерью. Рита была за это благодарна.