— Не голоден, — хмуро сказал Тихонов, глянув на Трофима. — Слушай, что за дела с этой прослушкой?!
— Ты сначала присядь… Вы знакомы? Трофим — свой. Будет у меня серым кардиналом, как ты генералом.
— Не до этого, Коля, — покрутил головой Тихонов.
— Тогда напомни, о чем речь, — поморщился Саба. — Думаешь, я знаю, о какой прослушке идет речь? Ты их столько везде наставил, боюсь лишнее слово сказать.
— Света твоя им подложила, или забыл? — нахмурился Тихонов. — Мои ребята говорят: мол, странные разговоры там ведутся. Одни хохмы по телефону рассказывают. И между собой анекдоты травят. А то полдня — тишина.
— Хорошие хоть анекдоты? — поинтересовался Саба.
— Разные, — отмахнулся Тихонов. — Я говорю своим: а вы не сидите на месте! Одни пусть и дальше с подслушкой работают, другие в это время пойдут к ним в гостиницу и послушают за дверью, говорят по телефону или нет. И время засекут, а потом сравнят.
— Толково, — похвалил Саба. — Сам придумал?
— Что тут придумывать?.. — скривился Тихонов.
— Не прибедняйся. На генерала, вижу, тянешь. И что? Посмотрели, послушали?
— А то! Еще часу не пошло. Все, как я чувствовал. Они у себя в номере сидят и серьезные разговоры ведут по телефону. А у нас на прослушке — в это самое время — полная тишина, никаких записей. Зато как они потом анекдоты травят, опять слышно. Только что мне доложили. Я им велел поставить микрофон прямо у двери их номера — это небольшой такой, как на телевидении, его куда хочешь можно поставить, — а сам прямо к тебе.
— Это я понял, — поморщился теперь Сабуров. — И какие выводы ты сделал?
— Тебе решать, — развел тот руками. — Тебе мозги пудрят, а не мне. Ты им жучка впарил, а не я.
— Не губернаторское это дело со всякой мутотой разбираться! — свирепо сказал Саба. — Сколько тебе говорить? У меня для этого референты есть. — Он кивнул в сторону Трофима. — Вот как ты это понимаешь?
— А чего тут понимать? — пожал тот плечами. — Раскусили ребятишки, в чем дело. Нашли жучка. И теперь захотят — подключат твою подслушку, захотят — отключат. Когда серьезные переговоры ведут, вроде их нету. А в свободное время анекдоты травят, что тут непонятного… А могут нам и лапшу на уши, чтоб сбить с толку.
— Это я без тебя понял, — раздраженно сказал Саба. — Разберись и подумай, что теперь делать! Ты понял? Я себе зарок дал: пока в кресло не сяду, никаких резких движений. И ни в чем не должен быть замешан. И знать не хочу, что вы с ними за это сделаете.
— Запомни, Коля, — Тихонов наклонился к нему через стол. — Ты пока не губернатор! Как и я — не генерал. У Солода серьезные пацаны работают, ясно тебе? А у тебя?
— Вот и я говорю, — подхватил Трофим. — Рано нам почивать на лаврах, Коля! Взять хоть этого Богдана, московского мокрушника, вот бы с кем еще работать и работать. И одновременно держать ухо востро. Вот сколько уже об этом толкую! Мордоделы твои и журналюги купленные, рейтинги какие хошь тебе нарисуют, но ты сам ушами-то не хлопай! Вот приехал к нам сегодня этот имиджмейкер из Москвы, — обратился он к Тихонову. — Пацан, ничего не скажу, шустрый такой, и дело, похоже, знает.
— Кто такой? — спросил Тихонов. — Где он хоть остановился?
— В «Кедре», где еще… — махнул рукой Саба. — Ген, может, ты и его под колпак возьмешь, а? Чует мое ретивое, эти московские вполне могут меж собой договориться и одним делом заниматься, работая на разных клиентов.
— Это запросто. Это у них не заржавеет, — согласился Тихонов. — Дашь мне на него выходные данные. Где, в каком номере остановился, чем дышит. Светку к нему еще не подсылали?
— Да нет… Больно деловой, — сказал Сабуров. — Приехал только недавно, нет, чтобы посидеть по-людски, поговорить с коллективом, с людьми познакомиться в нерабочей обстановке, так нет, уже помчался по объектам.
Трель сотового прервала его разговор. Они переглянулись.
— Это у меня или у тебя? — спросил Саба, задержав руку с ломтем ветчины возле рта. — Достали уже… — И полез в карман, заглянул под стол. — Трофим, сотовый мой не видел?
— Крыша поехала? — хмыкнул Тихонов, доставая из внутреннего кармана свой мобильник. — Алло, Илюхин, это ты?
— Так точно, Геннадий Александрович, — ответил голос из аппарата. — Вот Сергей Васильевич тут просит дать ему последнее слово. Для вас, персонально. Может, дадим?
— Вы где сейчас, далеко? — спросил Тихонов.
— Там, где и договорились, — ответил Илюхин. — Ну так что?
— А он во всем признался? Как он вообще себя вел?
— Ну вроде… Говорит, этот следак из Москвы, Померанцев, к вчера нему подкатывался, домой приезжал, велел сегодня прийти и про вас ему рассказать. Словом, все, как вы предположили, Геннадий Александрович. Так чего делать с ним? Вроде искренне раскаивается и готов искупить. А то мы не можем долго отсутствовать, нам еще на рынок надо успеть, там, говорят, эти азеры совсем обнаглели… Опять заставляют русских людей цены поднимать. Так дать ему последнее слово, или не давать?