Введу еще маленькое отступление, чтобы при сем подходящем случае почтить датский Аквариум, одно из чудеснейших мест на земле. Я от многих слыхивала, что во время депрессий, хандры, стрессов люди едут посидеть в датский Аквариум и душевный хаос проходит сам собой. Там всегда царил небесный покой, конечно, не в туристический сезон и не во время экскурсии табуна разнузданных деток.
Как легко догадаться, там жили рыбы: барракуды, пираньи – и другие обитатели вод. И еще змеи и черепахи, и одна черепаха чуть не заставила нас – моего сына Ежи и меня – проворонить бега. Разумеется, это случилось позже, приехал Ежи, я взяла его в Шарлоттенлунд, перед состязаниями мы отправились в датский Аквариум и чуть ли не у входа натолкнулись на роскошное зрелище – огромная черепаха влезала на пенек. Действие разворачивалось следующим образом: черепаха, потихоньку нащупав, упиралась одной ногой в самую нижнюю неровность на пеньке, понемногу приподнималась и тихонько передвигала вторую ногу на следующую неровность, первая нога соскальзывала, и черепаха плавно и медленно сползала вниз. И все начиналось сначала: потихоньку упиралась первой ногой...
Происходило все это, ясное дело, в воде. Мы смотрели через огромное стекло, сидя напротив на скамеечке, поглощенные зрелищем, глаз не могли оторвать. За полчаса один только раз удалось черепахе упереться второй ногой, и мы уже возликовали, но тут же она снова соскользнула и опустилась вниз. Оторвались мы от этой картины с усилием, осмотрели все остальное и вернулись к черепахе, которая пребывала в процессе подъема второй ноги. Когда через несколько месяцев я вернулась домой, сын прежде всего осведомился, влезла ли черепаха на свой пенек.
Возвращаюсь к «Крокодилу», для которого мне, естественно, потребовалось множество всевозможных сведений. Тип преступления навязывался сам, наркомания становилась настоящим бичом общества, а тогда никому еще не пришло в голову везти наркоконтрабанду с востока через Польшу, опасаюсь, я выдумала это первая. Тем не менее как с самими наркотиками, так и с торговлей оными я имела мало общего, нуждалась в совете профессионалов.
В первую очередь пристала к полиции и добралась до господина инспектора Йерсиля, специалиста по наркотикам, к тому же говорившего по-французски. Французский в устах датчанина и отдаленно не напоминает ни одного из языков мира, поэтому я сразу предложила рациональный метод. Я буду рассказывать, а он лишь сообщит, имеют ли какой-нибудь смысл мои выдумки и можно ли о них написать или, напротив, все мои измышления – полная ерунда. Господин Йерсиль охотно согласился, думаю, по той простой причине, что всякая полиция предпочитает больше слушать, нежели говорить.
Очень подробно, просто, с соблюдением грамматики и с приличным акцентом я описала ему всю комбинацию с контрабандой в консервных банках, с переправкой товара и распространением его на ипподроме. Господин Йерсиль выслушал внимательно и спокойно, после чего осведомился:
– Откуда вы это знаете?
Вот холера, недоразумение какое-то, подумала я...
Начала сначала, объяснила, пишу, мол, книгу и так это дело представляю...
– Да, я понимаю, – сказал господин Йерсиль. – Но откуда вы это знаете?
Да ниоткуда не знаю, Боже мой, к нему пришла узнать! Я разнервничалась, начала рассказ снова, господин Йерсиль терпеливо выслушал.
– Все это хорошо, – настаивал он. – Но откуда вы знаете?
После долгих лингвистических мытарств я поняла, что самым обыкновенным образом и по чистой случайности попала в яблочко. Изобретенные мной ситуации имели место в жизни, оптовая и в розницу торговля наркотиками действительно производилась во время заездов. И несколько других мелочей тоже попало в цель. Подозрение, будто я участница событий, а теперь доношу на подельников, мне удалось рассеять, от господина Йерсиля получила информацию драгоценную, и, в конце концов, он уже просто оказался человеком приятным, поскольку писал ко мне письма, начинавшиеся с «Chиre Mademoiselle».
Воодушевленная успехом в полиции, я решила использовать нашу Палату загранторговли. По моему требованию Иоанна-Анита извлекла из Палаты якобы умнейшего человека и договорилась о моем визите.
– Слушай, нашла в самом деле наиумнейшего, – сообщила она по телефону. – Не объясняла ему, в чем дело, встреча завтра...
Я поехала, представилась, мы уселись за круглым столиком с типом весьма солидных габаритов, и я начала без вступления:
– Хочу получить у вас совет – надо контрабандой переправлять в Данию наркотики, лучше всего в продуктах – ветчина в банках или еще что-нибудь в таком роде. Не знаю, как все эти операции осуществляются. Помогите.
Тип отодвинулся от меня вместе с креслом.
– Но, пани, о чем вы... Это запрещено!
– Разумеется, – согласилась я. – Именно поэтому приносит большие барыши.
Тип отодвинулся еще дальше, испуганно взглянул на телефон. Находись мы в Польше, он уже звонил бы в милицию, в Дании не знал, куда звонить, а телефон господина Йерсиля имела я, а не он. Я спохватилась – не объяснила: об этих преступлениях пишу книгу, а не совершаю их. Дала паспорт, удостоверение авторского объединения «ЗАИКС» и удостоверение Союза польских архитекторов, даже водительские права. Ничего не помогло. Залопотал, он-де занимается промышленными товарами, а в проблемах торговли продуктами не ориентируется, к тому же страшно занят. Вскочил с кресла и сбежал.
На следующий день позвонил Иоанне-Аните с жуткими упреками: посылает к нему каких-то провокаторш, он решительно отказывается, не желает иметь ничего общего и так далее. Наиумнейший работник нашей заграничной торговли!.. Неудивительно, что с этой торговлей мы все время остаемся на бобах...
Сразу об этом же дальше. Вскоре после возвращения в Польшу, все еще занимаясь «Крокодилом», в любимое рабочее время – в половине второго ночи—я позвонила в Главное управление милиции и попросила соединить меня с дежурным офицером, и не любым, а спецом по контрабанде. Пожалуйста, соединили.
– Добрый день, – начат я опять без всяких вступлений, – я хотела бы провезти контрабандой через границу труп, надеюсь, вы мне поможете.
– Охотно помогу, уважаемая пани, – галантно ответствовал хмырь с другого конца провода. – Проблема одна: в каком состоянии труп – свежий или так себе, малость подпорченный?
– Какое там подпорченный, свеженький, как живой! – заверила я.
Мы пробеседовали в таком духе довольно долго, он дал мне кучу драгоценных советов и подробно стей. Лишь в конце разговора я призналась, что пишу книгу.
– Так об этом, уважаемая пани, я с самого начала догадался, – сообщил с явной ухмылкой пан дежурный офицер.
Ну и как вам это нравится? Там официальный представитель страны, а здесь обычный милиционер. Так кого же мне любить?
Жилье у фру Скифтер имело дополнительную привлекательность, а именно за счет своего местоположения. С работы я, как правило, уходила поздно, часто последней, по трем причинам: во-первых, приходила тоже последней, во-вторых, работала много, в-третьих, вкалывала с удовольствием и охотно оставалась дольше, потому что хотела заработать. Продовольствие закупала раз в неделю по пятницам, в остальные дни магазины закрывались слишком рано. Райскую жизнь зато имела с весны до осени, когда в Тиволи работали допоздна, ибо, как уже говорила, жила как раз напротив бокового выхода, по другую сторону улицы.
Не говоря о фейерверках, которыми могла любоваться трижды в неделю, в Тиволи работали до полуночи, и, возвращаясь из мастерской, я имела шансы перекусить. Входила в главные ворота, пересекала всю территорию, покупала полцыпленка или персик размером с дыню, задерживалась у автоматов, и жизнь казалась прекрасной. Дома никто не ждал, не спрашивал, где была, не нервничал из-за моего опоздания, не пилил из-за поздних возвращений, не скандалил, вообще не морочил голову...
Мало в жизни более прекрасных минут, когда сознаешь – тебя никто не ждет, ты свободен и волен делать что хочешь...