— После смерти мужа мы переехали. Я не могла содержать квартиру в центре и сняла конуру подешевле. Я нашла работу, крутилась, как могла. И стала замечать, что вокруг нас постоянно кто-то умирал. Я вспомнила, как на старой квартире задохнулись от газа соседи-алкаши, которые до смерти напугали детей пьяными угрозами. После переезда в новый дом померла соседка снизу, сумасшедшая бабка: она сорвалась с криками на детей, когда они случайно затопили ее квартиру. Однажды Миша поцарапал велосипедом иномарку во дворе. Хозяин машины разорался, отвесил ему подзатыльник. Я наблюдала за этим в окно. Когда Миша в слезах убежал, мужчина повалился на землю, схватился руками за горло — и задохнулся в собственной рвоте.
— Вы заподозрили близнецов?
— В голову полезли плохие мысли. Я пыталась разговорить детей, но они отмалчивались. Таня дружила во дворе с одной девочкой. Как-то раз они что-то не поделили и поссорились. Девочка в сердцах крикнула, что Таню надо сдать обратно в детдом. В тот же вечер она захлебнулась в ванной и умерла. Таня прибежала ко мне в слезах и сказала, что она не виновата в смерти подружки.
Пичугина замолчала, словно собираясь с духом. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.
— Убийства совершает Опекун, — выдохнула она.
— Опекун? — По спине Инны пробежал холодок.
Пичугина кивнула и шепотом продолжила:
— Я не знаю, кто он. Я никогда его не видела. Таня сказала, что Опекун появился в детдоме и с тех пор охраняет близнецов. Люди, которые обижали Мишу и Таню, начинали кашлять и задыхаться. А если опасность нарастала, то обидчиков ждала смерть от удушья. Дети не могли контролировать Опекуна и сами страдали из-за его действий. Я не поверила Тане, посчитала ее россказни выдумкой и отругала за вранье. В тот же день у меня появилась одышка. Испугавшись, я переехала на квартиру отца. Мы с ним редко общались, но другого выхода не было: я больше не могла платить за съемное жилье. Отец все время брюзжал, Миша и Таня его раздражали. Он называл их наркоманским отродьем.
— Вы ссорились?
— Постоянно. Отец покрикивал на детей. Взялся за воспитание, муштровал их. Я беспокоилась за его жизнь: он стал задыхаться, ему все время не хватало воздуха. Я умоляла отца быть помягче с детьми, но он не слушался. Однажды Миша заигрался в приставку и не сделал вовремя уроки. Отец отстегал его ремнем. Ночью он задохнулся.
Лариса всхлипнула и затряслась от плача.
— Люди вокруг умирали, — сквозь слезы простонала она. — Все, кто обижал Мишу и Таню. Общение с детьми несло угрозу, и моя жизнь превратилась в ад: мне приходилось все контролировать и пресекать малейший негатив в адрес ребят. Но Опекун с каждым разом становился все более агрессивным.
— Когда к вам вернулся Антон, вы испугались за жизнь сына и съехали в барак — подальше от любых контактов с людьми? — догадалась Инна.
— Антон любил выпить. — Пичугина осунулась, потемнела лицом. — Он не мог привыкнуть к близнецам и иногда на них срывался. Вскоре он начал задыхаться. Я умоляла его уйти из квартиры, но Антон наотрез отказался. Каким бы он ни был, но он — мой родной сын. И теперь, когда он мертв, я боюсь, что Опекун придет за мной, ведь я никчемная мать.
Пичугина сорвалась на плач. Инна обняла женщину — ее костлявое, изможденное тело — и тихо спросила:
— Лариса, где дети?
* * *
Свирин выскочил из машины и понесся по лужам ко входу в детдом. Прерванный звонок Инны не на шутку его встревожил. Он набирал ее номер несколько раз, но телефон девушки находился вне зоны доступа, и Егор, дождавшись приезда опергруппы в барак, тут же направился в приют.
Поднимаясь по ступеням крыльца, Егор уловил тихие, едва заметные сквозь шум дождя всхлипывания, доносящиеся откуда-то из подвала. Участковый прислушался: так и есть, детский плач.
Свирин прошел несколько метров вдоль мокрой стены, поросшей мхом, и заметил черный провал — вход в подвал, пробитый в кирпичной кладке бомжами или шпаной.
— Тише, Миша, не плачь, — донесся из мрака тонкий голосок. — Мама скоро придет.
Свирин, нагнувшись, пролез в дыру и очутился в кромешной тьме. Под ногами перекатывались обломки кирпичей, воняло дерьмом. Егор включил фонарь на телефоне. Луч света выхватил близнецов: прижавшись друг к другу, Миша и Таня со страхом таращились на полицейского.
— Идемте, я отведу вас к машине. — Свирин протянул руку. — А то замерзнете до смерти.
— Мама сказала ждать здесь, — всхлипнул Миша, размазывая по щекам слезы.
— Ваша мать опасна, — отрезал Егор. — Поднимайтесь.
Воздух сгустился, стало труднее дышать. Рядом с близнецами выросла тень, и Свирин выхватил пистолет.