— Натворил? — усмехнулся я. — Много чего. Даже и не знаю, что именно вас занимает, Зинаида Михайловна.
Она набрала воздуха, и грудь её всколыхнулась:
— Не паясничай. Отвечай по существу.
— Дядя Эдик опять? — участливо спросил я.
— Я же сказала, не паясничай!
Я молча развёл руками. Она смотрела в упор и ждала, когда я что-нибудь скажу, но я не говорил и тоже ждал, что скажет она. Я, конечно, догадывался, о чём речь, но нарушать правила игры и открывать свою догадку не торопился. Бубнило радио.
Отмечая праздник советской прессы в знаменательный год ленинского юбилея, мы с гордостью говорим о её неизменной верности великим традициям, заложенным Владимиром Ильичом. Принципы партийности и народности, правдивости и принципиальности, последовательности в отстаивании коммунистических идеалов и дела мира составляют основу деятельности коллективов газет, журналов, издательств…
— Из милиции звонили, — мрачно сказала Зинаида, нарушая повисшую паузу. — Из уголовного розыска.
— Что-то случилось?
— Вот, я бы это и хотела у тебя выяснить. Ведь это тебя приглашают на беседу. В уголовный розыск!
«Уголовный розыск» она выделила интонацией, украсив театральным драматизмом.
— И что им от меня надо? Может в ОБХСС?
— Типун тебе на язык, — нахмурилась моя начальница. — Говорю же в уголовный розыск. Это что надо было сделать, чтобы такое «приглашение» получить, а? Говори, что ты там устроил? Пьяную драку, небось?
— Не знаю, Зинаида Михайловна, — помотал я головой. — Даже и в толк не возьму…
— Безответственность какая! А обо мне ты подумал?
— В каком смысле? — искренне удивился я.
— А что скажет дядя Эдик, если тебя упекут? Что я не уследила? Что грош мне цена? Что?
— Что он скажет? Не знаю. Только с чего бы меня упекли? Не понимаю…
— Не понимает он! — с горечью констатировала начальница. — Привык только о себе думать. Уйди с глаз долой, а в обеденный перерыв поезжай в ГУВД. Понял меня? Всё, ступай, работай.
Вызывала меня майор Закирова. Содержание разговора и суть её вопросов были мне известны заранее. Сюрприза не было. Но когда формальная сторона дела была отработана, я спросил, знает ли Ирина такого кента, как Сирота.
— Знаю, вообще-то, — кивнула она. — А тебе-то что за дело?
— А ты не хочешь его прищучить? — продолжил я, игнорируя её вопрос.
— Может, и хочу, — пожала она плечами. — Только, повторяю, что тебе за дело? Ты сам откуда его знаешь? С криминалитетом якшаешься?
— Ну, я его не знаю, честно говоря, просто слышал кое-что, вот и идейка появилась. Так как, рассмотришь?
— Ну, — неохотно кивнула она.
— Может, поужинаем вместе?
— Нет, невеста ревновать станет. Я чужому счастью мешать не привыкла, так что говори сейчас.
— Ир, ты обиделась что ли?
— Какая тебе Ира, не наглей, ты тут вообще подозреваемый, так что не дёргайся.
— Ир, ну хорош. Мы же взрослые лю…
— Так, Жаров, — равнодушно перебила она, — или говори, или вот здесь ставь подпись и уматывай. Родственников твоих коллеги из Москвы опросят.
— А подробностей о Зубатом нет?
— Нет.
— Или есть?
— Или есть.
— Ну, блин, расскажи.
— Не положено.
— Ты почему злая такая?
— Не хамей. Я представитель закона, ясно? А ты кто?
— Друг твой. Сердечный.
— Таких друзей… — она помотала головой. — С такими друзьями и врагов не надо. В реанимации Зубатый. Если помрёт, на него всё повесят и конец шараде. А если выживет, возможны варианты. Так что пока ничего не ясно. Понял?
— Понял.
— Ну, и молодец, раз понял. И ещё пойми, я ради того, чтобы задницу твою прикрыть подставляться не буду.
— Да понял я, понял.
— Ну, тогда подписывай и вали.
— А Сирота? — развёл я руками.
— А что Сирота? Я уже объяснила, если есть что сказать, говори.
— Я знаю, что у него будет на руках пушечка с длинным кровавым следом.
— И? — пренебрежительно подняла она брови.
— Если его накрыть с этой пушечкой, можно законопатить и ещё раскрутить попытаться по…
— Херня, — отрезала она. — Это как Аль Капоне за налоги сажать. Это не ко мне, понял? Мне реальное дело нужно, а не этот детский сад. Он отопрётся в два счёта, и буду я оплёванная ходить с пушечкой твоей. Зашибись предложение. Молодец, Саня. Но нет, иди, думай ещё. Надумаешь, тогда приходи. Или я к тебе.
Она усмехнулась.
— Ир…
— Не иркай, я сказала, не в ресторане пока. Здесь я товарищ майор, ясно?
— Ясно, ясно…
— Всё. Свободен.
— Ну, ладно… — я поднялся со стула. — Досвидос.
— Досвидос? — удивилась она.