Ее «мелкопоместный аристократизм», как исключительно метко было замечено мужем, и некоторые неискоренимые родовые черты характера подчас не только серьезно раздражали Константина Сергеевича, но и самой Насте доставляли в жизни немало хлопот, в том числе и на работе…
2
В дверях старинного двухэтажного дома, купленного фирмой два года назад едва ли не в виде руин, а теперь отремонтированного по европейским стандартам, Настю встретил охранник, плечистый розовощекий молодец в камуфляжной форме, добродушный балагур и весельчак по имени Игорь.
— А, Варвара-краса длинная коса! Привет!
Но, едва взглянув ей в лицо, нахмурился и озадаченно спросил:
— Ой… Чего это с тобою, Настя? Случилось что?
Даже не пытаясь улыбнуться, Настя лишь молча кивнула ему и устало зашагала по лестнице вверх.
— А то скажи, — по-братски бросил вдогонку Игорь. — Может, тебя того… Обидел кто-нибудь? Так я мигом разберусь!
Настя не ответила. Игорь ей нравился, хотя и был несколько простоват. В обычные дни они всегда весело приветствовали друг друга, перебрасывались озорными шуточками, случалось, даже болтали о том, о сем. Но сегодня у нее был не обычный день. Видно, интуитивно почувствовав это, Игорь не стал докучать Насте излишними и бесполезными вопросами. И она была ему искренне благодарна за это.
Не успела Настя войти в приемную, как на нее тропическим ураганом обрушилась Светка Космачева, бойкая красотка, в меру легкомысленная и не в меру развязная. С Настей они работали в одной комнате и очевидно поэтому считались в коллективе подругами, хотя на деле это было не совсем так.
— Настюха! Ты чего, мать совсем сдурела?! — напустилась на нее Светка, ошарашенно выкатив свои кукольные разбитные глаза. — Тут старик уже рвет и мечет! Полчаса тебя нет — а к нему опять эти хреновы иностранцы понаехали. Я уже заколебалась их кофем поить…
Бледная, с неподвижным сомнамбулическим взглядом, Настя со вздохом опустила ресницы и безжизненно произнесла:
— Извини, Света… Я… Так получилось.
— Я-то чего? — небрежно передернула плечами Космачева. — Это старик в гневе, с ним и разбирайся.
— Анастасия Юрьевна, в чем дело? — строго вопросил у нее за спиной выразительный мужской голос.
Конечно, это был Сукачев, молодой, энергичный, чрезвычайно самоуверенный субъект — плейбой, любимец женщин и Настин недоброжелатель. Главный менеджер фирмы, он одевался с иголочки в костюмы от лучших кутюрье, колесил по Москве на серебристом «мерседесе» и буквально лоснился от сытости и самодовольства. Их стойкая взаимная неприязнь возникла буквально с первого дня, вернее, вечера, когда этот неотразимый красавчик, под каким-то предлогом задержав Настю после работы, без предисловий предложил ей отдаться ему здесь же, прямо на рабочем столе. В ответ Настя, ничтоже сумняшеся, влепила наглецу размашистую пощечину и хладнокровно вышла, лишь по дороге домой сообразив, что уж теперь-то ей, несомненно, на работу выходить уже не придется. Но к счастью, ошиблась. Сукачев, проглотив обиду — а, видали мы таких… — оставил Настю в покое, но неизменно изводил ее своими бесконечными придирками. Увы, он был ей начальник. Хотя, будучи ровесником, вполне мог бы учиться с Настей в педагогическом институте, да, разумеется, вовремя предпочел экономический. Поводов для самодовольства у него действительно было предостаточно: блестящая карьера, деньги, стойкий интерес прекрасных дам… Одно портило картину — фамилия. Но и тут этот неразборчивый в средствах пройдоха не растерялся, назвавшись дальним родственником знаменитого эстрадного певца.
— Так в чем дело, Анастасия Юрьевна? — дипломатично напирал он, высокомерно глядя на нее сверху вниз. — Я вас спрашиваю, милочка! Или вы успели соскучиться по бирже труда?
На крупных чувственных губах Сукачева появилась презрительная усмешка. Воспользовавшись паузой, Светка, числившаяся в стойких поклонницах этого полового гиганта, незаметно испарилась в коридор.
Неизвестно, чем бы вся эта сцена кончилась, если бы внезапно не открылась дверь главного в этом здании кабинета и на пороге не появился шеф.
— Ну, где Дубровина? — нетерпеливо спросил он, обводя взглядом притихшие лица сотрудников.
Сукачев немедленно стушевался, явив начальственному взору виновницу происшествия.