Следом за ней он прошел через стеклянную дверь и поднялся по лестнице. На площадке, глядя вниз, стоял Том. Худое лицо Тома светилось нежностью. Он никогда еще не видел его таким и растерялся. Надо будет поговорить с Томом, решил он. Этого Марко не простит. Может быть, потом когда-нибудь.
— Все в порядке, Том?
Том с чуть виноватой улыбкой покосился на Славку.
— Как будто.
Он замешкался, взвешивая, не заговорить ли сейчас, но момент был упущен. Том и Славка уже снова устроились у лестничного окна. Почему-то он вдруг почувствовал, что Том стал ему ближе — может быть, благодаря безыскусственной откровенности его взгляда, его тона. Не стоит тревожиться. Да к тому же они просто играют в шахматы.
Он прошел в гостиную, деликатно прикрыв за собой дверь, и увидел госпожу Надь, как всегда, на кушетке, как всегда, с вязаньем в руках — красивая мать красивой дочери. И неожиданно обрадовался ее быстрому уверенному взгляду и одобрительной улыбке. Он сел рядом. На ней, заметил он, была белая полотняная блузка с открытым воротником и узкая суконная юбка.
Она сидела, поджав ноги, но теперь, зашуршав бельем, спустила их с кушетки и разгладила юбку на коленях. Он почувствовал, что краснеет.
— Что случилось? — спросила она после некоторого молчания. — Вы что-то нехорошо выглядите, мой дорогой.
Ему нравился ее звучный грудной голос. Ей бы он мог рассказать обо всем. Маргит его любила, но она над ним посмеивалась. Он с испугом подумал, что, кажется, начинает ухаживать за госпожой Надь.
А она безмятежно вязала, не отвечая на его взгляд, — простая, скромная, ни на что не претендующая. Миром должны бы управлять женщины, подумал он, вот такие женщины. Он начал рассказывать ей о событиях этого дня, а она внимательно слушала и сочувственно кивала, пока он описывал то, что видел. А когда он кончил, она сказала своим уверенным голосом, утешая его:
— Лучше всего вам сейчас соснуть немного. Вы ничего сделать не могли. — Их взгляды встретились, но она отвернулась. — Я ведь вам в матери гожусь, — негромко добавила она.
Он запутался в словах.
— Боюсь, Том вот-вот влюбится в Славку, госпожа Недь. Хотите, я поговорю с ним?
— Зачем?
Он поперхнулся.
— Я не хочу…
— Славка сама за собой приглядит. — В ее голосе слышалась горечь. — И к тому же я с ней говорила.
Он почувствовал, что его оттолкнули, поставили на место, оскорбили.
— Очень хорошо, ведь вы и так уже очень рискуете.
Он обращался к пестрой кушетке, не смея взглянуть на нее. Но ее ладонь легла на его руку, ее пальцы прикоснулись к его пальцам.
— Я хочу сказать, — заявил он резко и все-таки надеясь на чудо, которое его освободило бы, — что нам уже недолго тут быть.
Он услышал ее насмешливый голос:
— Это вам решать, мой дорогой.
Он ничего не мог с собой поделать. Не мог, и все. Он резко наклонился к ней. Ее руки скользнули по его плечам. Он поднял лицо и прижал губы к ее губам.
Когда она оттолкнула его, у нее в глазах стояли слезы. Ее ладони вздрагивали на его груди, она горестно шептала:
— Если женщины совсем одни, господи, совсем одни…
Потом она опомнилась.
— Не тревожьтесь из-за Славки. И из-за меня тоже. Ничего не случится. Мы этого не допустим.
А ее ладони скользили по его груди. Она глядела на него, пристально, не стыдясь ни своих скользящих ладоней, ни слез в глазах. Его охватил ужас.
Она сказала:
— Вам надо лечь и уснуть. И забыть то, что вы видели днем.
Это был тот порог, через который он ни разу не осмелился переступить. Как не осмелился и теперь. Он деревянно поднялся с кушетки, измученный, отчаявшийся — из-за себя, из-за нее.