—Не надо, значит, сажать талантливых программистов на длительные, сроки. И вообще, относись к таким вещам проще. Пообещай год скостить, и они тебе, уверен, горы свернут…
Пару недель назад мы совместно с Лоскутковым, но по разным побудительным мотивам — я через заказ и предварительную оплату клиента, он через открытие уголовного дела — расследовали одно и то же преступление. В итоге сейчас под следствием сидит женщина — суперталантливый программист. Если бы ее использовать вовремя, можно было бы создать эксклюзивные оригинальные программы, которые могли бы существенно помочь ментам и прочим следакам в их деле.
—Ладно, я не о том.
—Давай «о том»… Что за удар?
—Вот, — Лоскутков всегда держал стол предельно чистым. Ни одной лишней бумажки. И сейчас достал из ящика, который открыл ключом, пачку фотографий. Бросил на стол.
Я посмотрел. Трупы анфас и в профиль меня интересовали мало — лицезрение следственных фотографий дело вообще малоприятное, и я выбрал только крупные планы. На фотографиях двое мужчин. У обоих одно и то же ранение — с левой стороны в районе сонной артерии пробито горло.
—Как их так угораздило?
—В течение недели. Два компаньона. И того и другого в машине. В одном и том же месте, около офиса. Ребята криминальные, из очень крутых. Не каждый решится на них насесть. Но кто-то решился. Ну что, знаешь такой удар?
—Удар такой знаю. Это довольно простая вещь. Наносится, как правило, одним или двумя пальцами. Но это удар вырубающий, не смертельный. Из моих знакомых только несколько человек умели пробить горло — чтобы сразу наповал.
—Кто? — встрепенулся Лоскутков.
—Двоих уже нет. В Афгане погибли. Один сейчас, на сколько я знаю, принял сербское гражданство и в России не появляется — сильно его командование обидело. Есть один человек и в нашем городе…
Лоскутков встал, напряженный, как тяжелоатлет перед рывком штанги…
— Вольно, садитесь, товарищ майор, — сказал я спокойно. — Он не подходит на роль подозреваемого по одной-единственной, но решающей причине…
— Ну?
—Удар этот наносится правой рукой, потому что сонная артерия пробивается только слева. Справа ты можешь ее прощупать только как пульс. Я понимаю, что сидящего в машине человека со стороны улицы можно ударить и левой рукой. Так даже сподручнее, если подходишь к машине сзади. Но чтобы сделать этот удар смертельным, нужно тренироваться много лет. А тренируются, как правило, не предполагая, что жертва будет сидеть в машине. Короче, тренируют только правую руку, потому что левая в этом плане обычно бывает бесполезна.
—Дальше, дальше… — Майор только сейчас сел, раздраженный моей медлительностью. Ему, кажется, просто не терпелось вызвать группу захвата и ехать арестовывать, хватать, ломать, обыскивать и допрашивать.
—А дальше все просто. Тот человек, о котором я тебе говорил, прослужил в армии дольше меня. Умудрился не попасть под сокращение, когда вся эта демократическая катавасия началась. В Чечне у него взорвалась в руках граната. Запал был неисправен. Правую руку ампутировали по локоть.
—Чем он сейчас занимается?
—Пьет «горькую».
—Кто он такой?
—Подполковник Проханов. Леня Проханов, хороший был командир роты в Афгане.
—Ты с ним вместе воевал?
—Нет, он был в другом батальоне. У Лени в роте потерь не было. Представляешь?
—Не болтай… На войне не бывает без потерь. Тем более в спецназе.
—Глуп ты, Лоскутков, — разозлился я не на шутку. — Все вы, гражданские, ментовские и даже большинство военных — глупы, вы всегда думаете, что спецназ готовится специально для рукопашной. А спецназ в первую очередь обучают выживанию и умению убивать, оставаясь невредимым. Вот почему у нас почти у каждого офицера было по два высших образования. Чтобы мог лучше головой работать в боевой обстановке.
—И у тебя? — спросил он ехидно.
—И у меня. — Кажется, я его этим удивил. Могу и еще больше удивить. — Кроме того, офицер должен знать несколько иностранных языков.
—И ты?
—И я. Обучение одного офицера спецназа обходится государству в такую же сумму, как обучение целого горотдела ментов. Поэтому спецназовец должен себя беречь. Вот этому нас здорово учили.
—Только потом выбросили на помойку…
—Да… — горько согласился я.
—Так что ты скажешь про своего Леню?
—Скажу, что он не мог совершить это убийство по причине своей инвалидности.
Майор вздохнул.
—А разные доморощенные каратисты и прочие?
—На то они и доморощенные. Их слишком плохо учат. На татами боевых навыков не обретешь.
—Но кто-то же это сделал? — Мент с силой хлопнул ладонью по пачке фотографий.
—Вероятно, и среди спортсменов бывают особо талантливые…
Зазвонил телефон.
— Майор Лоскутков. Слушаю. Да. Привет, Лева. Да как сказать… Твоими молитвами… Здесь он. Сейчас.
И протянул трубку мне:
— Твое начальство разыскивает знаменитого сыщика.
Я ответил ему кривой усмешкой и пододвинулся вместе со стулом к телефонному аппарату.
— Серега. — Лева Иванов, шеф нашего частного детективного агентства «Аргус», похоже, захлебывался от восторга. Такое с ним иногда случается, когда предвидятся обстоятельства, позволяющие подправить обычно шаткое финансовое положение агентства. — Ты стал опять нарасхват. Тут ши-икарная дама пожаловала. С заказом. Желает иметь дело только с тобой. Кто-то, видимо, порекомендовал. Приехала сама за рулем джипа, представляешь… Оплачивать готова любые расходы.