— Вениамин Иванович, на вас вся надежда, — сказал в микрофон Тихонов штурману.
— В чем именно, Василий Гаврилович? — не понял Лаконин.
— Послать пятисотку прямо в сборочный цех!
— Пошлем. А чего тут? Раз надо. Ради нашего праздничка.
— Тогда веди…
Тихонов попытался забраться на самый потолок, чтобы пробить облачность, но безрезультатно. Вынуждены были лететь в облаках, хотя это и сказалось на скорости. К тому же висящая на внешней подвеске ФАБ-500 увеличивала сопротивление воздуха и еще более снижала скорость. Вскоре начало греться масло в левом моторе — первый показатель того, что двигатель работает ненормально.
— Находимся на траверзе острова Борнхольм, — сообщил Лаконин.
«Скоро Штеттин», — подумал Тихонов.
Сообщать о выходе к территории Германии не требовалось, об этом напоминали сами немцы. Прожекторы и зенитные батареи были наготове. Однако на этот раз облака висели очень низко над землей. Лучи никак не могли пробить их толщу, а потому и зенитки стреляли не прицельно, а просто так, для острастки.
— До Берлина двадцать минут, — предупредил Лаконин.
— Дойдем, — ответил Тихонов, с беспокойством поглядывая на стрелку, показывающую температуру масла в левом моторе. Стрелка скатывалась вниз, что означало большой перегрев.
Под самолетом белели от прожекторных лучей дымчатые облака. Бомбардировщик словно катился по ним, временами подпрыгивая как на ухабах.
— До Берлина пятнадцать минут, — раздался голос штурмана.
Облачность кончилась. Прямо перед глазами встали длинные, тонкие, яркие лучи. Они раскачивались из стороны в сторону. Их было много. Тихонов начал было их считать, но скоро сбился. Лучи не стояли на месте, они перекрещивались, суетливо метались по небу, временами замирали на секунду-другую, упираясь в зенит.
Вражеские зенитки молчали. Значит, в воздухе сейчас ночные истребители-перехватчики.
— Старшина, глядите в оба! — предупредил Тихонов стрелка-радиста.
И сам он, и штурман Лаконин озирались по сторонам, отыскивая глазами светящиеся фары «мессеров». Вон справа один, за ним еще. И над головой.
— Слева по борту ночник! — донесся голос старшины Коневцева.
Тихонов повернул голову: светлячок, выпустив узенький, как щупальце, луч, догонял ДБ-3ф. Неужели засек?
— Старшина, встретить как полагается, — передал Тихонов.
— Да уж получит фашист по первое число!
Надежды на то, что пулеметом можно сбить с курса немецкий истребитель, у Тихонова не было. Но если при этом еще применить резкий маневр, то вполне можно скрыться в темноте.
Раздалась пулеметная очередь, — это старшина открыл огонь. В ответ рядом с ДБ-3ф пронеслась раскаленная цепочка — трассирующие пули, выпущенные истребителем. Тихонов с разворотом повел машину вниз, огненные трассы прошли стороной.
— Как там, старшина?
— Потерял нас ночник, товарищ капитан, — ответил Коневцев.
Тихонов вывел машину в горизонтальный полет.
— Вениамин Иванович, сбил я вас с точного курса, — сказал он штурману. Давайте-ка поправку…
— Ничего, это мы мигом, — ответил Лаконин. Берлин притаился в ночи, не видно ни огонька.
— Подходим к цели, — предупредил Лаконин.
Тихонов уменьшил оборотил обоих двигателей, привычный гул сменился шипящим звуком. На земле едва ли будет слышен этот свист, а значит, и удар для гитлеровцев окажется неожиданным.
— Цель под нами! — Кройте ее на всю катушку, штурман!
Сработали пиропатроны. Первой пошла пятисотка. За ней вывалились сотки.
— Конец работе!
Тихонов начал разворот на обратный курс,
— Есть взрыв! — услышал он радостный голос стрелка-радиста.
Посмотрел вниз: огромное пламя охватило заводские постройки — это взорвалась ФАБ-500.
— Есть! Еще взрывы! — ликовал стрелок-радист.
Тихонову было уже не до них. Масло в левом моторе перегрелось, расход его увеличился, хватит ли на обратный маршрут? Он даже не обращал внимания на лучи прожекторов и шапки от разрывов зенитных снарядов, сопровождавших ДБ-3ф. Мысль о чрезмерном расходе масла тревожила его. Правда, можно лететь и на одном моторе, как пришлось майору Щелкунову, ведь бомбы сброшены, машина облегчена.
Еще больше расстроился Тихонов, когда увидел, что масло начало греться и в правом двигателе. Для него это означало временное прекращение полетов на Берлин, а может быть, придется лететь на Большую землю для замены двигателей.
Ну, а сейчас одна задача: дотянуть до аэродрома.
Из сообщения ТАСС:
«В ночь с 18 на 19 августа имел место налет советских самолетов на район Берлина. На военные и промышленные объекты Берлина сброшены зажигательные и фугасные бомбы. В Берлине наблюдались пожары и взрывы.