— Я ничего, я понимаю, — грустно кивнул лейтенант Терсков. — Насчет чая как?
— Что ж ему, пропадать что ли, чаю? — удивился комбат. — Попьем. А насчет танка ты, Олег, будь уверен. Как начнется — первая «осиротевшая» машина — твоя. Ты командир опытный, без дела не останешься.
Лейтенант Терсков снова кивнул и пошел насчет чая напоминать.
Понятно, что бои будут, и в самом ближайшем будущем — по всему чувствовалась, что бригада ждет приказа. Наши начали бои по уничтожению немецких «котлов» у побережья, дело шло тяжело — врага у моря скопилось уйма, да еще сам этот хваленый Кёнигсберг со своими знаменитыми укреплениями и фортами. Задачи стояли сложные.
Всё это было понятно. Но Олег знал, что в бой предпочтительнее идти на собственноручно проверенной и хорошо изученной машине. Вообще новые «Т-34–85» весьма плотно изучали в училище, на эту технику упор и делался, что к чему в этой машине — понятно. Это после выпуска угодил неопытный лейтенант Терсков на старую модель «тридцатьчетверки», пришлось на слабеньком повоевать. Ничего, освоим в деле и новую мощь. Но ждать… ждать всегда скучновато.
Пили со штабными чай. Дежурство было спокойное, в ротах по расписанию упражнялись с новой техникой, вели занятия на месте, поскольку с лишним горючим было как и с лишними танками — не имелось такой роскоши. Народ за столом был хорошо знакомый: штат батальона не так уж велик, а лейтенант Терсков после долечивания имел «через день на ремень» — дежурства с малыми перерывами. Ну, хоть при деле, польза от лейтенанта.
Т-34–85 (Восточная Пруссия)
Комбат рассказывал, как в штабе бригады разбираются с немецкой пивоварней, на которой некоторые сорта пива и на пиво-то не похожи. Посмеялись, потом Олег уловил момент и спросил:
— С моей просьбой-то там как?
— А, это…… Сделали, приказ я привез, — комбат посмотрел с любопытством. — Тебе вообще зачем такой башнер? Мужик же не первой молодости, из пехоты, да и зубы у него знаменитые. Комбат автоматчиков вспомнил — говорит, «у бойца не пасть, а прям капкан, на амбарных хорьков заточенный». Опять же особого боевого опыта твой сиволапый Иванов не имеет.
— Зубы заряжающего мне без надобности, он же не лошадь. А опыт заряжания сейчас все равно заново нарабатывать. И от солидного возраста некоторая польза — мне бы не только «быстрее», а чтоб именно то, что надо заряжал, не отвлекался. Имею в Иванове некоторую уверенность.
— Имей, никто не возражает. Там на вашу геройскую защиту подбитого танка «наградные» где-то ходят, но что-то затянули уже. Сам понимаешь…
— Позже чего-нибудь из наград заработаем, — равнодушно сказал Олег.
— Ну, или так… — комбат относился к награждениям с чуть иным чувством, без легкомыслия. — Короче, уже долечивается твой Иванов, оставили в санвзводе на пару дней помощи в хозработах, потом сюда направят. Недолго ему там скучать-бездельничать.
Совершенно не скучал Митрич. Задыхался, это да. В смысле, оба задыхались.
— Вот же ты черт неутомимый! — военфельдшер Сорокина села и поправила бретельки весьма даже миленькой нижней кружевной рубашки.
Митрич восхищенно вздохнул.
— И все равно комплименты норовишь намекнуть? — едва слышно засмеялась мимолетная страстная подруга.
— Так есть чем восхититься, — заверил выздоравливающий Иванов, вытягиваясь на кипе матрацев.
— Лет пять назад ты бы меня видел, — с некоторой грустью сказала красавица, подбирая тяжелые волосы и закалывая на затылке.
— Лет пять назад вообще бы разминулись.
— Это верно, — Сорока закончила с прической, глянула искоса. — Хорош ты, подлец, вот правда — хорош. Зубы бы тебе поменять. Если что, приезжай после войны в Ленинград. Направление в стоматологический помогу достать.
— То лишнее. Не в зубах моя сила.
— Действительно — вот же ты черт ушлый до постели.
Помолчали. Иванов знал, что никогда в Ленинград не приедет, да и Ленка это знала. У нее иные дела будут. Но несколько сокрушительно прекрасных мгновений — и на матрасах, и чуть иных — порой будут вспоминаться.
— Ладно, спи пока. Народу сказала, что ты ночью работал, да про то девки и сами знают. Перед отъездом выспаться — самое нормальное дело. Ночью машина в штаб бригады пойдет, довезет. Шаровары новые я подобрала, смени.
— Спасибо, Елена-Прекрасная.
Поцеловала — уже в щеку, почти по-дружески. Подождала, слушая у двери — вот сейчас пуст коридор у кладовой.