— Вторая половина июля это обнадеживающий срок, но скажите честно, Гровс, вы верите в это?
— Да, мистер президент. За все время общения с физиками я немного научился разбираться в их поведении и могу твердо сказать — они сами верят в реальность указанных сроков.
— Прекрасно, прекрасно. Значит, в начале августа нужно будет выбрать место целесообразного применения нашего нового оружия.
— Против кого вы хотите применить бомбу, против русских, сэр? — с опаской в голосе спросил Гровс, но собеседник успокоил его.
— Нет, не против русских. С дяди Джо будет вполне достаточно одной только демонстрации в действии нашего нового оружия. Так сказать, скрытое, но очень явное предупреждение, — хищно улыбнулся Трумэн. — Бомбу следует применить против японцев и чем быстрее, тем лучше. Для Америки война с микадо в сто раз важнее всех европейских дел вместе взятых.
— Слава богу, что вы решили не применять её против Англии, — пошутил генерал, но президент не поддержал его тона.
— Если будет нужно, то применим и против неё. Англия ничем не лучше остальных стран мира, хотя и является нашим ближайшим союзником. Господин Черчилль поет мне дифирамбы, а сам пытается вести свою игру в Европе. По данным нашей разведки англичане так и не разоружил немецкие части, сдавшиеся к ним в плен. Возможно, он намерен сделать из них козырь на встрече со Сталиным, но это идет вразрез с нашими планами и намерениями. Думаю, следует ограничить своеволие Черчилля и твердо указать ему место в нашем кильватере. Президент Рузвельт слишком долго играл в джентльмена с этим обанкротившимся рыжим лисом.
— Вы совершенно правы, мистер президент. Америка есть Америка, а Англия есть Англия, и не следует путать наши жизненные интересы, — подхватил Гровс. В отличие от Черчилля он хорошо знал свое место в кильватере президента.
Совсем иная беседа об интересах Англии и Америки состоялась в Нью-Йорке. Туда из Лондона, специально приготовленный «Дуглас», доставил двух британских джентльменов с особыми полномочиями от премьер-министра Черчилля.
Не имея ни малейшего признака ограничения пищевого рациона, в отличие от большинства англичан, джентльмены хорошо перенесли длительный полет над бурными водами Атлантики. За время полета они с истинно королевским достоинством поглощали бекон с яичницей, хрустящие гренки с оливками и запивали натуральным кофе.
Бросив грязные вилки на подносы с остатками еды, и вытершись белоснежными салфетками, британские гости принялись играть в карты. Ставя на кон сущую мелочь, они неторопливо перебрасывались между собой короткими фразами, состоящими из обозначений и определений, понятным только им двоим. При этом они внимательно следили, чтобы ничего лишнего не стало достоянием ушей стюардов, обслуживавших их на всем пути перелета.
Перед самым прибытием в город «Большого яблока» джентльмены приказали подать им по бокалу шампанского, которое было выпито за успех предстоящих переговоров. Поднятие бокалов было своеобразным ритуалом, который часто приносил им удачу. Последний раз джентльмены поднимали бокалы в конце января сорок пятого. Тогда, через нейтральную Швецию, они летели на тайные переговоры в Германию.
Представляя финансовую элиту Британии, они смогли быстро найти общий язык с такими же представителями деловых кругов Германии. Результатом переговоров была джентльменская сделка. Тайные визитеры гарантировали германским промышленникам сохранение активов их заводов и предприятий в обмен на открытие Западного фронта перед союзными войсками.
Добиться подобной договоренности было не так уж трудно. Прекрасно видя скорый крах гитлеровского режима, германские партнеры были весьма сговорчивы и податливы. Спасая собственные интересы, они смогли заставить немецких генералов отступить к Рейну, несмотря на яростное сопротивление со стороны Моделя и Гитлера.
Теперь джентльменам предстояла задача гораздо труднее. Предстояло убедить финансовые круги Америки поддержать план Черчилля по внезапному нападению на советские войска в Германии. Вся сложность их миссии заключалась в том, что некоторые представители деловой элиты Штатов видели в Советском Союзе потенциального покупателя американских товаров после окончания войны. Они предпочитали вести с русскими мирную торговлю, видя в их необъятном рынке большую выгоду, чем от войны.
Также сильно затрудняла действия британских посланцев и позиция президента Трумэна. По твердому убеждению обитателя Белого дома, Америке сначала предстояло разделаться с Японией и только потом начинать обстоятельное противостояние с Россией. Борьба на два фронта не входила в стратегические планы бывшего сенатора от Миссури. Одним словом миссия была трудновыполнима, но выходцы с туманного Альбиона очень надеялись, что у них хватит аргументов и их стрит не будет перебит каре с джокером.
Заокеанских визитеров приняли по высокому разряду. В это понятие входил, поданный прямо к трапу самолета, «Линкольн», отсутствие на выезде из аэропорта паспортного контроля и таможенного осмотра, а также шикарная вилла в пригороде Нью-Йорка. Высоким гостям дали время прийти в себя после столь длительного перелета, и назначили деловую встречу только на следующий день. Как бы гости не крепились, но годы давали о себе знать.
Когда двери гостиной широко распахнулись перед англичанами, посланцев Черчилля ждал неприятный сюрприз. Из числа тех, кто приехал на виллу и учтиво пожимал гостям руки, лишь один был представителем финансовой элиты Северо-востока Америки. Только он обладал правом голоса для принятия решения по важным вопросам. Двое других переговорщиков имели более низкий статус, обладая совещательными функциями. Что касается четвертого визитера, то он был сенатором и с ним у англичан были довольно натянутые отношения.
После обмена любезностями и разговора о погоде, джентльмены сразу перешли к деловой части разговора.
— Господа, смею вас заверить, что причины, заставившие нас отправиться в столь далекое путешествие, важны как для нас, так и для вас. Они важны для всего цивилизованного мира, поскольку у нас есть все основания говорить о появление новой угрозы его жизненным устоям. Мы прилетели просить у вас помощи против русских, которые намерены подчинить своему влиянию Англию и всю Европу, — напыщенно начал один из джентльменов и его слова породили усмешку на лице американского сенатора.
— Вы зря так беспечно улыбаетесь, мистер Уэстли. Конечно, сейчас русская угроза стучится только в наши окна и двери, Америка им не по зубам. Но смею вас заверить что, поглотив нас, они не остановятся и, по прошествии времени, возьмутся за Соединенные Штаты. Тоталитарная коммунистическая система Сталина, по своей сути, мало чем отличается от нацистской системы Гитлера. Они обе несут смертельную угрозу англосаксонскому миру, в какие бы идеологические одежды они бы не рядились. Это надо понимать, господин сенатор, — с укоризной произнес англичанин.
— Я прекрасно понимаю, что русские наши главные конкуренты, сэр, — парировал упрек Уэстли. — Но мне кажется, что вы несколько сгущаете краски. Все наши агенты из Москвы доносят, что Сталин совсем не собирается вступать в конфронтацию с нами. Их главная задача на ближайшее десятилетие восстановление разрушенной войной экономики и с логикой этого решения трудно не согласиться.
— Вы плохо знаете, Сталина, сэр, — взвился британец. — Это двуликий человек, способный одной рукой подписывать мирный договор, а другой готовиться к войне. Его пакт с Гитлером в тридцать девятом, прекрасное тому подтверждение. Говоря о мире, он подчинил своей власти Прибалтику и восточную Польшу, напал на Финляндию и Румынию. Не зря Россию исключили из Лиги наций! Но это в прошлом, а нынешнее положение Европы ещё ужаснее. Ещё не успели смолкнуть пушки, как господин Сталин вторгся во внутреннюю жизнь своего боевого союзника Англии. Желая устранить с поста премьер-министра господина Черчилля, через агентов влияния он начал свою коварную игру и добился значительных успехов. Наши специальные службы выяснили, что большая часть избирателей Британии намерена отказать в доверии сэру Черчиллю на ближайших выборах.