— Кажется, это вам удалось.
В комнату вошел ангел — та сама блондинка, которая на самом деле, разумеется, была обыкновенной медсестрой.
— Вы не должны его переутомлять, — на безупречном английском проворчала она на М и снова удалилась.
— В тебя всадили две пули, — заявил М, внешне не проявляя сожаление. — Обе — в верхнюю часть груди. Никаких серьезных повреждений. Встанешь на ноги уже через одну-две недели. Я прослежу, чтобы после этого тебе дали месячный отпуск. Тирпиц собирался доставить нам Тудеера, но в той ситуации у тебя не было альтернативы. — М по-отцовски — что было для него нетипично — похлопал Бонда по руке: — Хорошая работа, 007. Хорошо сработана.
— Очень любезно с вашей стороны, сэр. Но мне казалось, что настоящее имя Брэда Тирпица — Ганс Бухтман. Он был правой рукой фон Глёды.
— Мне было нужно, чтобы ты думал как раз именно так, Джеймс. — Только сейчас Бонд заметил, что Тирпиц тоже находился в комнате. — Извини за все то, во что это вылилось. В конце все пошло наперекосяк. Мне нужно было оставаться с фон Глёдой. И тут я тормознул. Просто чистая везуха, что мы не погибли с остальными. Господи, здорово же нас поджарили эти российские ВВС! Это была самая худшая перепалка, в которые я когда-либо попадал!
— Знаю. Видел, — ответил Бонд, чувствуя, несмотря на свое состояние, крайнее раздражение к американцу. — Но тогда при чем тут Бухтман?
Тирпиц углубился в длинный рассказ. Оказалось, что около года назад ЦРУ приказало ему вступить в контакт с Аарнэ Тудеером, которого они подозревали в торговле оружием с русскими.
— Я встретился с Тудеером в Хельсинки, — сказал Тирпиц. — По-немецки я говорил достаточно хорошо, и у меня имелась хорошо слаженная легенда о том, что я, якобы, Ганс Бухтман. Я познакомился с ним, представившись Бухтманом, и намекнул, что являюсь возможным источником поставки оружия. Еще я вскользь упомянул, что имею большое внешнее сходство с цэрэушником Брэдом Тирпицом, так, на всякий случай. Но хитрость моя удалась! Полагаю, что я один из немногих живущих в мире людей, которым пришлось убить самого себя. Ну, ты понимаешь, о чем я.
Вернувшись с огромным кувшином ячменной настойки, медсестра предупредила, что в их распоряжении осталось несколько минут. Бонд попросил вместо настойки бокал мартини, медсестра одарила его официальной улыбкой.
— Я ни черта не мог поделать по поводу пытки. И вытащить тебя раньше я тоже не мог, — продолжал Тирпиц. — Я даже не мог предупредить тебя о Ривке, потому что сам ничего толком не знал. Фон Глёда был не очень-то откровенен со мной, он не говорил мне о подставке с лазаретом до последнего момента, когда было уже поздно. А информация моих людей была, мягко говоря, довольно хреновая.
«Хреновей не бывает», — подумал в тумане Бонд. Затем он снова выключился, а когда через несколько минут очнулся, в комнате был только М.
— Мы все еще подчищаем остатки НСДА, 007, — говорил его шеф. — Думаю, мы здорово по ним ударили. — Судя по голосу, М был доволен. — И никто из оставшихся не пытается заново активировать силы. И все благодаря тебе, 007. Несмотря на недостаток информации.
— Работа такая, — саркастично добавил Бонд, однако его реплика для М была как «с гуся вода».
После того, как М ушел, в палату вернулась медсестра, проведать, в порядке ли Бонд.
— Вы ведь действительно медсестра, правда? — спросил Бонд подозрительно.
— Конечно. Но почему вы спрашиваете, мистер Бонд?
— Просто, проверка, — он склеил улыбку. — Как насчет поужинать сегодня вечером?
— Вы на строгой диете, но если уж вы хотите чего-нибудь особенного, то я принесу вам меню…
— Я имел в виду: поужинать вместе со мной.
Медсестра отступила назад и посмотрела ему прямо в глаза. Бонд подумал, что девушка была из той породы, которая теперь уже почти не встречалась. Сейчас такие божественные фигуры были редкостью. Большой редкостью. Разве что у Ривки. Или у Полы.
— Меня зовут Ингрид, — невозмутимо произнесла она. — И я бы с удовольствием поужинала с вами, но только после того, как вы поправитесь. И я имею в виду, полностью поправитесь. Вы помните, что сказали, когда первый раз пришли в сознание?
Бонд покачал головой на подушке.
— Вы спросили: неужели это рай? Мистер Бонд… Джеймс, возможно, я докажу вам, что это действительно рай. Но только после того, как вам станет немного лучше.
— А это будет уже очень скоро, — раздался голос в дверях. — И если кто и будет доказывать тебе, каким раем может оказаться Хельсинки, то только я, — сказала Пола Вакер.