— Я не из пугливых, Джеймс, но что-то мне стало не по себе…
Ее руки обвились вокруг его шеи, и их губы сомкнулись, сперва с легкой нежностью. Сознание Бонда продолжало пилить его, напоминая о вероятной опасности. Однако все предостережения были выжжены дотла огнем, который вспыхнул от жара их губ, был раздут порывами их горячего дыхания и наконец разросся в бушующий пожар, когда их языки соприкоснулись. Казалось прошла целая вечность прежде, чем их губы разомкнулись. Ривка, страстно дыша, прижалась к Бонду и истомно зашептала ему на ухо слова нежности. Бонд медленно перенес ее на кровать, и они легли, слившись в объятиях, а затем вновь в поцелуе. И словно по какому-то неслышному сигналу принялись снимать друг с друга одежду. В считанные мгновения, пылая от страсти, они уже впивали друг друга жадными глотками, словно в каждом из них содержался какой-то доселе неиспитый божественный эликсир, которым им было необходимо срочно утолить свою жажду. То, что начиналось как простое вожделение, потребность в ответной ласке — два одиночества, ищущих друг в друге естественный комфорт и доверие, — медленно переросло в нежную, мягкую и даже искреннюю любовную страсть. Бонд, который где-то в глубине сознания еще смутно помнил о слабом сомнении, растворился в этом восхитительном создании, чье тело двигалось вместе с его телом так гармонично, словно, между ними существовала почти телепатическая связь. Они, словно идеальная танцевальная пара, предугадывали движения друг друга.
И лишь потом, когда Ривка, юркнув под одеяло, свернулась клубочком в объятиях Бонда, они вновь заговорили о своей работе. Для Ривки и Бонда те скоротечные часы, проведенные вместе, были всего лишь убежищем от суровой реальности их профессии. На часах было девять утра. Новый день, новая схватка с опасностями секретного мира.
— Чтобы операция не провалилась, мы теперь будем работать сообща. — У Бонда во рту было непривычно сухо. — Для нас обоих так будет спокойней…
— Да и..
— И я помогу тебе отправить оберфюрера СС Тудеера в ад.
— О, Джеймс! Это будет так здорово! — Ривка взглянула на него, и на лице девушки расплылась улыбка, в которой виднелось одно удовольствие — и никаких намеков на злобу и ужас, а ведь буквально только что она умоляла о смерти своего отца. Затем ее настроение снова переменилось: пришла безмятежность, а в глазах и уголках рта заиграла улыбка. — Ты знаешь, я никак не думала, что это случится…
— Ну, ладно тебе, Ривка. Так не бывает, чтобы девушка пришла в номер к мужчине в четыре утра, практически голая, и без малейшей на то мысли.
— Ну, — громко рассмеялась она, — мысль-то такая была! Да только мне и вправду не верилось, что это случится. Я представляла тебя таким крутым профессионалом, а себя возомнила достаточно волевой профессионалкой, которая ни за что не поддастся соблазну. — Ее голос притих. — Ты понравился мне с первого взгляда, но не бери это себе в голову.
— Вот еще! — Бонд засмеялся и подошел к телефону. — Интересно, что нам скажет наша, так называемая, подружка Пола. — Он начал набирать ее домашний номер, при этом восхищенно любуясь Ривкой, которая надевала свою тонкую шелковую накидку.
На другом конце линии послышались длинные гудки. Никто не подходил.
— Ну, и что ты на это скажешь, Ривка? — Бонд повесил трубку. — Ее нет дома!
Ривка покачала головой:
— Так ты позвони ей в офис. И все равно я ничего не понимаю! Я ведь довольно хорошо ее знала. Зачем ей было врать про меня? Бессмыслица какая — то! И потом, ты же говоришь, что она была твоей хорошей подругой…
— И очень долгое время. И я ничего такого коварного за ней не замечал! Ты верно подметила: бессмыслица. — Бонд вскочил на ноги и направился к стенному шкафчику, в котором висела его куртка. Он достал из ее кармана две медали и кинул их на кровать, те со звоном плюхнулись. Это будет для нее последним тестом, решил Бонд и спросил: — А что ты скажешь на это, дорогая?
Ривка протянула руку к медалям, взяла их и тут же, тихо вскрикнув, выронила их на кровать, словно те были раскаленными.
— Откуда? — Одного этого слова было достаточно: оно прозвучало резко и четко, словно выстрел.
— В квартире Полы. Лежали на ночном столике.
Вся оживленность мигом слетела с лица Ривки Ингбер.
— Последний раз я их видела, когда была маленькой. — Она протянула руку к Рыцарскому кресту, и снова взяла его, перевернув. — Ты видишь? Его имя выгравировано на тыльной стороне. Это Рыцарский крест моего отца! Но в квартире Полы? — Последние слова прозвучали с полным изумлением и недоверием.