— Вот как? Выходка, значит?
— Если вы закусили удила, то отыгрывайтесь только на мне. Посмотрим, как это у вас получится, — продолжил я. — Но остальных парней я трогать не позволю. Не позволю устраивать на заставе цирк.
Лазарев хмыкнул.
— Значит, вы считаете, что я устраиваю цирк? — усмехнулся Лазарев.
— А как это еще назвать? — кивнул я дерзко.
— Слушайте, Селихов, — Лазарев подался вперед и положил локти на стол. — Я — начальник заставы. Я не обязан отчитываться перед вами за все свои действия. Если я что-то делаю — уверяю вас, у этого действия есть глубокий смысл, который вы вряд ли поймете.
— Не сомневаюсь, что смысл есть, — пожал я плечами, — да только никакой он не глубокий, а самый поверхностный.
— Ишь какой умный, — хмыкнул Лазарев, — решил, что можешь в голову офицеру залезть?
— Мне даже и залазить не надо, — покачал я головой. — И так все видно.
Лазарев насупил брови. В канцелярии повисла тишина.
— Ну что, давайте, применяйте свои санкции, — сказал я, — чего притихли, товарищ старший лейтенант? Я что, зря пришел?
— Ну наглеж… — покачал головой Лазарев, — Ну наглеж… Да я…
Он ничего не успел сказать. Не успел, потому что в дверь постучали.
Стук оказался резким и напористым.
— Ну, кто там еще⁈ Чего надо⁈ — раздраженно крикнул Лазарев.
Дверь со скрипом приоткрылась, и в проеме появилось угрюмое лицо Нарыва.
— Товарищ старший лейтенант. У нас к вам дело, — проговорил Нарыв недовольно.
— Какое дело? Не видишь, занят я!
— Срочное, — буркнул Нарыв, а потом распахнул дверь.
В канцелярию тотчас же вошли пограничники. Было их не меньше пятнадцати, а может и двадцати человек. Все «старожилы».
Пришли среди них и Вася Уткин, и Матузный, и Малюга, и Солодов, и много кто еще. Все сурово уставились на старшего лейтенанта Лазарева.
Новый начальник заставы стал чернее тучи. Потом переглянулся с Вакулиным.
— Товарищ старший лейтенант, — начал Нарыв, — мы недовольны тем, как вы сегодня поступили. Верно, братцы?
Погранцы, все как один, загомонили:
— Верно!
— Да!
— Нельзя так с личным составом!
— Неуважительно это.
— Вот! — Нарыв помрачнел еще сильнее, — слышите, что парни говорят? Неуважительно это. И мы не потерпим, чтоб с нами так обходились. Пока что говорим вам это по-хорошему. По-цивилизованному.
— И Сашку… Вернее старшего сержанта Селихова отпустите! — выкрикнул Уткин.
— Точно! — поддакнул Малюга, — он все сделал, как надо!
— Ну!
— Да!
— Нечего его за просто так строить!
Я хмыкнул.
Отрадно было видеть, как погранцы в очередной раз сплотились перед общей бедой. Все же Шамабад, граница закалили их. Дали понять, что только вместе можно продержаться в этих суровых местах.
— Вот значит как, — вздохнул Лазарев. — Значит что? Мятеж?
— Вы себя слышите? — Я встал к остальным пограничникам. — Вы вообще понимаете, что вы творите? Видимо нет. Потому, раз не понимаете, товарищ старший лейтенант, то коллектив вас сам научит, как можно себя вести, а как нельзя.
Со всех сторон снова полетели одобрительные выкрики погранцов.
Лазарев сидел с каменным лицом. Лишь слегка прищуренный взгляд выдавал его эмоции. А вот Вакулин держался иначе. Я заметил, как он, сидящий в тени, едва заметно улыбается.
И улыбка его тоже оказалась странной. Не было в ней ни злорадства, ни нахальства. Только какая-то странная удовлетворенность. Будто бы даже гордость.
«Гордость за кого? За нас?» — подумал я, нахмурившись.
Что-то во всем этом было не так: «заговорщики» сержанты, странное поведение начальника, слишком нахальное даже для «гаденькой мести», о которой я подумал сначала. А теперь еще и эта улыбка Вакулина.
На Шамабаде что-то происходило. И я должен узнать что именно, и насколько это опасно для нас.
— И как же личный состав меня «научит»? — хмыкнул Лазарев.
Я уже хотел было ему ответить, но не успел. Все потому, что из-за своего стола резко поднялся зам по бою Ковалев.
— Так все, — сказал он при этом, — это уже превращается в какой-то дурдом.
Лазарев, скрипнув стулом, обернулся к замбою. Глянул на него и Вакулин.
— Извините, товарищ старший сержант, но это уже переходит все границы, — сказал Ковалев.
А потом вдруг, в абсолютной тишине, что повисла в кабинете, прошагал к нам и встал рядом с пограничниками.
— Вы нарушили устав, товарищ старший лейтенант, — сказал Ковалев, заняв место рядом со мной, — и такого я стерпеть уже не могу.
Глава 6
Лазарев прищурил глаза. Уставился на Ковалёва с настоящей, немой немощью во взгляде.