Тем не менее лейтенант, казалось, оставался совершенно безразличным ко всему, что произошло. Не выражал он ни гнева, как его «коллега», ни какого-либо страха, ни, тем более, раскаяния. Короче, видно было, что оба офицера совершенно не чувствовали за собой никакой вины.
Уже на подъезде мы увидели у ворот заставы чужой УАЗик. Видимо, кто-то приехал из отряда. Это обстоятельство меня насторожило.
Когда шишига заехала во двор, офицеры нас уже встречали. Я нахмурился, когда увидел, что у ступеней заставы стоят Таран и… начальник отряда подполковник Давыдов. Собственной персоной.
Шишига замерла во дворе, и мы принялись выгружаться. Стали вытягивать из кузова наших нарушителей границы. Подвели их к офицерам.
Черепанов, как старший по званию и командир тревожки, отрапортовал Тарану о произошедшем.
Я глянул на начальника. Взгляд его на одно единственное мгновение скакнул на меня. И показался мне странным. Таран быстро спрятал глаза — просто глянул обратно на чеканившего доклад Черепанова.
Но я успел заметить кое-что странное — Таран явно был растерян. Удивлен. Я бы даже сказал, чем-то ошарашен. Это обстоятельство насторожило меня еще сильнее.
Тем временем я почувствовал на себе еще один взгляд. Понял, что это смотрит на меня Давыдов.
Подполковник, в отличие от Тарана, взгляда от меня не прятал. И в его глазах читалось кое-что другое — какое-то… странное чувство вины? Но за что? За какое такое деяние Давыдов ощущал себя виноватым перед нами?
Таран выслушал доклад Черепанова. Глянул на Давыдова.
Тот вздохнул. А потом вдруг обратился к пойманным нами лейтенантам.
— Я правильно понимаю: старший лейтенант Лазарев и лейтенант Вакулин?
— Так точно, — самодовольно, с ухмылкой, сказал Лазарев.
— Так точно, — проговорил Вакулин ровным тоном.
Начальник отряда больше ничего у них не спросил. Ничего им не сказал. Он только вновь глянул на Тарана. Во взгляде созрел немой приказ. И Таран ему подчинился:
— Освободить им руки, — сказал Таран жестко. — И верните личное оружие.
На миг во дворе заставы повисла гнетущая тишина. Пограничники принялись удивленно, но украдкой, переглядываться.
Черепанов нахмурился. Открыл было рот, но ничего не сказал.
— Есть какие-то вопросы? — спросил Таран, тщательно пряча от меня взгляд.
Он явно боялся на меня посмотреть. Что-то, по какой-то совершенно непонятной причине тяготило старшего лейтенанта. А еще мне было решительно непонятно, что вообще происходит.
И тогда я принял решение разобраться во всем. Найти способ, чтобы понять, какая такая игра тут ведется. Что это за загадочные офицеры-нарушители?
— Никак нет, — выдохнул наконец Черепанов. Обернулся к погранцам. — Вы слышали приказ? Выполнять.
Матузный с Уткиным освободили загадочным лейтенантам руки.
Белобрысый, которого назвали Лазаревым, глянул на меня. А потом беззвучно, одними только губами, кое-что мне сказал.
Я смог прочитать по губам.
«Я же говорил» — означала его беззвучная речь.
— Товарищи офицеры, и вы, товарищ подполковник, — сказал Таран, — прошу, пройдемте в канцелярию, чтобы поскорее уладить это дело.
— Да че за чертовщина тут творится? — прошептал Малюга, наблюдая за тем, как лейтенанты всходят по ступеням Шамабада. — Какого черта? У них же с собой ни пропуска, ни удостоверения личности!
— Не знаю, — сказал я холодно, — но я обязательно это выясню.
— Саша, ты? — спросил Таран. — Входи, не стесняйся.
Я прошел в канцелярию.
В кабинете было темно. Светила лишь настольная лампа, которую включил Таран. Сам начальник заставы сидел за столом в мрачной задумчивости.
Времени заходило девять часов вечера.
И начальник отряда Давыдов, и «залетные офицеры» уехали с заставы ближе к вечеру.
Никто не знал, о чем они разговаривали в канцелярии. Таран приказал Пуганькову и Ковалеву выйти. Предусмотрительно закрыл форточки и окна.
Офицеры разговаривали с начальником заставы долго. Не меньше полутора часов они просидели в кабинете. А потом уехали. Без объяснения причин. Без какой бы то ни было отчетности.
Мой наряд даже не попросили дать объяснений по поводу случившегося. Только гробовое молчание было ответом и мне, и тем пограничникам, которые тоже недоумевали, что же сегодня произошло.
— Я полагаю… — Таран, откинувшись на спинку стула, поигрывал авторучкой, — ты хотел поговорить со мной о том, что сегодня случилось.
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
Таран поджал губы. Покивал.
— Ну присаживайся.
Я привычным делом взял стул у стены. Поставил перед столом Тарана.