— Значит, что мы имеем? — сказал я и глянул сначала на Матузного, а потом на Нарыва. — Давайте сложим все, что мы узнали.
С момента того самого нашего «совещания» в сушилке прошло семь дней. На протяжении этого времени пограничники больше не собирались. Только несли службу.
И стоит отдать должное — несли справно. Хотя и условия этой службы существенно изменились.
Сегодня, после боевого расчета, я все же позвал парней в сушилку. Но позвал далеко не всех. Нас было шесть человек. Кроме меня пришли еще Нарыв, Матузный, Уткин, Канджиев и Малюга.
— Саша, а ты ж говорил, что что-то придумал, а? — спросил Матузный нетерпеливо. — Сказал…
— Придумал. Но не гони коней, — покачал я головой, а потом подался вперед, оперся о свои колени.
Остальные уселись на лавку рядом или передо мной. Слушали. Ждали.
— Значит, перво-наперво — наряды, — начал я. — Последние четыре дня почти по всему участку мы больше чем в двоем не ходим. Укрупненных нарядов на границу почти не отпускают.
— Но они ж все-таки бывают, не? — удивленно округлил глаза Матузный.
— Бывают, — кивнул Канджиев. — Я, как ты, Саша, и просил, старался запомнить, кто укрупненными нарядами в последнее время ходил. И куда ходил. У меня вот…
Оберегая заживающую руку в гипсе, Алим привстал, достал свернутый тетрадный лист. Стал с трудом его разворачивать, показывая остальным свой корявенький почерк.
— Так, — начал он. — Вчера укрупненный был на правом фланге. Ушли вчетвером. Старшим был Барсуков. Позавчера — Левый фланг у красных камней. Пять человек, рабочая группа, их комнех наш новый вел.
— Под предлогом проверки системы, — вспомнил я. — Да только они с собой групповое оружие брали. Пулемет. Точно не рабочая группа — а настоящая засада.
— Да и проблем с системой в тех местах не было, — сказал Нарыв, — все девять сработок отработали нормально. Я был на пяти.
— И до этого, в среду, — продолжал Алим, вчитываясь в свои записи, — у Белой скалы снова укрупненный. Снова Барсуков старшим ходил. Брали пулемет.
— А! В субботу еще засада была! — вспомнил Нарыв. — Укрупненная. Черепанов вел, но Барсукова все равно в наряд засунули. И застава — вхолостую.
Я задумался. Забавно, но меня в последнее время ставили на участки подальше: то у моста часовым, то у Угры дозором ходить. На два дня уходили мы на Бидо конными. Вчетвером. Все было ясно — Лазарев старается держать меня подальше. Чтоб не отсвечивал.
— Видите закономерность? — спросил я.
— Да, — кивнул Нарыв сурово. — Почти по всему участку ослабили наряды. Но вокруг определенных мест — у Белой скалы и Красных камней — наряды укрупненные. Еще у Волчьего камня усиленным ходят.
— Я был в трех таких, — сказал Малюга, — во всех нам предписали передвигаться строго с соблюдением маскировки.
— Угу… — покивал я. — Почти везде надзор за границей оставили, но именно в этих местах шуруют как надо. Так…
У меня уже были определенные мысли относительно того, что же происходит на заставе. И я почти уверен — мысли эти верные. Лазарев с Вакулиным пришли на заставу не просто так. Они ждут здесь Призраков Пянджа. Ждут, потому что, как мне рассказывал Марджара на Бидо, призраки считают, что капсула, которую спрятал когда-то в Бане Абади, все еще тут, на Шамабаде.
Вот только… Вот только остается вопрос — зачем ослаблять всю охрану границы? Зачем идти на такой рискованный шаг и ставить под удар и без того рискующих пограничников? Ведь «Призраки» и сами прекрасно лезут на нашу территорию. Мы уже пресекли два их проникновения. И я думаю — будут еще.
В общем и целом — методы офицеров казались мне неправильными. Рискованными. Но к этому моменту я ясно понимал — раз они считают именно такие методы оправданными, значит, тому есть причина.
И теперь я должен ее узнать. Ведь рисковать парнями, рисковать Шамабадом только потому, что кто-то решил пойти по легкому пути такой ценой, я не могу. И не стану.
Ну ничего. У меня был план, как можно привлечь внимание Лазарева и Вакулина. Как получить рычаг давления против них.
— Ну, хорошо, узнали мы, как они работают, — сказал Матузный, — ничего хорошего. Ослабление по всему участку. А теперь что? Как работать будем? Какая у тебя идея, Саша, и зачем мы время тянули?
— Идея простая, — пожал я плечами. — Дискредитация.
Малюга с Нарывом и Алимом изобразили удивление. Переглянулись. Вася сидел напротив меня с каменным лицом.
— Дискредитация? — спросил Нарыв. — Это как?
— Смотрите, — начал я, — завтра в четыре утра мне в дозор, на правый фланг. Идем вдвоем с Петренко. В тех местах брод. Пярдж можно перейти совсем легко. План такой — мы с Петренко организуем ложную сработку. Стрельбой и ракетой имитируем нападение на наряд.