— Соколов! — строго одернул его Вакулин.
— Что, товарищ капитан? — вызывающе глянул он на Вакулина, — скажите, я не прав? Скажите, мы это просто так должны проглотить?
— Вы должны служить как надо, — покачал я головой. — А злиться на нас вы можете сколько хотите. Но боевую задачу надо исполнить.
— Я тебе ниче не должен! — зло крикнул Соколов, набычившись, — я могу тебе только харю набить, понял, падла⁈
— Соколов! — снова крикнул ему Вакулин возмущенно.
Тем не менее я вышел вперед.
— Ну давай, сержант, — сказал я. — Набей.
Соколов долго не думал. Вспыльчивый сержант тут же вскочил с лавки. Остальные его дружки немедленно подорвались следом. Вооруженные пограничники, что стояли за нашими спинами, шагнули вперед, вскинув автоматы.
— Пустите! — крикнул Соколов, когда его товарищи вцепились ему в руки и одежду, — пустите, сказано вам!
— Не глупи, Дима… — сквозь зубы процедил Антон Барсуков, — не усугубляй!
— Да они уже наусугубляли больше некуда! Пусти!
— Отпустите его, — сказал я офицерским тоном.
Топтавшиеся на месте и кряхтящие сержанты вдруг застыли. Все как один глянули на меня.
— Пустите-пустите, — кивнул я им. — Раз уж хочет набить, пусть набьет, если считает, что я заслужил.
Я почувствовал на себе взгляд Вакулина. Когда обернулся к нему и заглянул офицеру прямо в глаза, тот не выдержал.
— Отпустить его, — сказал он. Потом подошел ко мне и прошептал: — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Когда Вакулин отошел мне за спину, сержанты, все же немного погодя, отпустили Соколова. Тот зло вырвал у них из хватки руки. Поправил китель и ремень.
— Всем сохранять спокойствие, — сказал я нашим погранцам, — не встревать ни при каких обстоятельствах. Поняли?
— Поняли… — пробурчал Солодов, вцепившись в автомат до белых пальцев.
— Ну и отлично.
Соколов, злой, глубоко дышащий, вышел вперед валкой, матросовской походкой. Растопырил руки: нападай, мол.
Я медленно снял панаму. Снял и отдал Вакулину подсумок с магазинами. Соколов тоже снял ремень. Намотал его на правую руку.
— Дима, лучше не стоит, — попытался остановить его Барсуков.
— Не лезь, Антон, — зло ответил он, не сводя с меня взгляда. — Этот Селихов все нам тут похерил. Пусть теперь и отхватывает.
Я не ответил ему. Вместо этого хмыкнул.
Соколов по-боксерски сгорбился. Пошел на меня, поигрывая перед собой левой рукой. Правую, обмотанную ремнем, хранил у лица.
Приблизившись, стал выбрасывать левый прямой. Выбрасывать его довольно далеко, норовя сбить меня с толку.
Потом быстро шагнул вперед, чтобы ударить по-настоящему.
От первого его удара я уклонился легко: просто шагнул назад. Второй поймал ладонью. Когда он сильно ударил правой, я блокировал удар предплечьем, а потом ткнул Соколова в солнышко. Ткнул нежно, чтобы только выбить воздух у него из легких. Соколов было сгорбился, но я схватил его за шею, подсек ногу, и мы со всего размаха грохнулись на деревянный пол бани.
Сержанты все как один дернулись к нам, но вперед тут же вышли погранцы, и те замерли, уставившись на автоматы. Матузный еще сильнее вжался в стенку.
— Ну-ка… Иди… Сюда… — сквозь зубы прошипел я, переваливая борющегося с собственным дыханием Соколова на живот и хватая его за правую руку.
Упершись коленом ему в спину, я принялся выламывать сержанту правую руку.
Тот зашипел от боли.
— П-падла… — просипел он. — П-пусти…
— Еще сантиметра три в сторону, — сказал я, — и сустав из плеча выйдет. Ясно тебе?
— Пошел к черту…
— Ну как знаешь…
— Селихов! Остановись! — кинулся ко мне было капитан, но я остановил его самым злобным взглядом, на который только был способен.
Вакулин застыл на месте, нахмурился. В глазах его блеснула растерянность.
— Два… Сантиметра… — я потянул руку Соколова выше.
Тот не удержался и замычал от боли:
— М-м-м-м… Хватит… Хват-и-и-и-т!
Я отпустил. Встал. Соколов с трудом перевалился на спину. Его грудь высоко вздымалась, пока он пытался продышаться.
— Вы можете, — сказал я наблюдающим за нами с Соколовым сержантам, — можете и дальше тут сидеть. Вас никто не тронет. Не хотите помогать — не помогайте. Хотите доложить о случившемся? Давайте. Но только завтра утром, когда вас выпустят из бани.
Сержанты молчали. Лицо Барсукова все еще ничего не выражало.
— А можете, — продолжил я, — выполнить свою боевую задачу. Выполнить то, за чем вы и пришли на Шамабад. Решать вам.
Проговорив это, я обернулся. Подошел к Вакулину и протянул ему руку.